Рассказы отдельных торговцев и других русских людей об Оше
Документальные источники времени зависимости Киргизии от феодального деспотического Кокандского ханства, как кокандские, так и русские, содержат крайне мало фактических и достоверных сведений для описания города Оша, как, впрочем, и других населенных пунктов в Восточном Приферганье. Однако из скупых рассказов отдельных торговцев и других русских людей — «невольных странников», подобных Ф. Ефремову, записок посланных в Коканд представителей российских властей, отечественных и иностранных путешественников вырисовывается общая картина о состоянии, города Ош первых трех четвертей XIX в. Проясняются и отдельные детали: его примерные размеры, примечательные топографические объекты, общий характер застройки, занятия жителей, некоторые городские события времен истории ханства и т. п.
В середине XVIII в. Ош представлял собой, скорее, временную ставку, чем постоянное местообитание киргизских кочевых феодалов. Восточные источники прямо свидетельствуют, что киргизы «в городе Ош зимуют, ... занимаются земледелием и выпасают на летних пастбищах скот». В те годы город, очевидно, не был хорошо укреплен, отсутствовали оборонительные стены (источники, во всяком случае, о них не сообщают). Но археологическое обследование окрестностей города позволяет заключить, что, по крайней мере, на его юго-западной окраине, обращенной в сторону Алая — самого «неспокойного» района Кокандского ханства, какая-то крепость стояла.
Нарративные источники упоминают крепость Мады, располагавшуюся всего в одном фарсанге от Оша. В 1275 г. х. (1858/59) поблизости от Оша была отстроена и другая крепость в местности Лангар. Именно эти крепости принимали первые удары повстанцев против ханского гнета. Сам же Ош не без борьбы за него переходил из рук в руки. Цитадель, которая находилась в центре города, не была приспособлена для долговременной обороны, поэтому, например, когда киргизские повстанцы в 70-х годах XIX в. дошли до селения Араван и напали на Ошскую цитадель, ханский наместник тут же бежал из города.
Первым российским путешественником, побывавшим в Оше еще в 70-х годах XVIII в., был унтер офицер Филипп Ефремов. «Странник поневоле», беглец из плена, естественно, уделяет особое внимание расстоянию между городами. От Оша до Маргелана, отмечал Ф.Ефремов, 3 дня пути, а от Оша до Кашгара— 13 дней. Ф. Ефремов отмечает также независимость от Кокандского ханства киргизов, но сам город, по словам автора, был ему уже «подвластен».
Сибирский казак Максимов в начале XIX в., по дороге в Кашгар видевший, как «киргизы и кипчаки кочевали близ Оша», сообщал о паломничестве мусульман к юре Тахт-и Сулейман.
Кокандские послы, бывшие в 1832—1833 гг. в Турции, назвали в составе Кокандского ханства 12 больших городов, многочисленные городки и кишлаки. Одним из них, несомненно, был г. Ош, который являлся административным центром вилайета. В нарративных источниках Ош иногда продолжал упоминаться также под названием Тахт-и Сулейман — по названию горы, возвышающейся на западной окраине города. «Святая» гора влекла к себе паломников из разных мусульманских стран, благодаря чему город был известен как один из религиозных центров Ферганы. Здесь от позднего средневековья сохранились еще старинные мечети, усилием кокандского духовенства еще шире распространялся ислам и строились медресе, десятки, если не сотни, мечетей. Одним из самых известных было медресе Алымбека (о нем более подробно расскажем ниже). Паломничество взвинчивало мусульманский фанатизм. Средневековое религиозное мракобесие отнюдь не способствовало социальному и культурному прогрессу.
Ош был киргизским городом и территориально, и этнически
По занимаемой территории в первой трети XIX в. Ош был небольшим городком, меньше Маргелана и тем более Ташкента, приближаясь по величине к г. Аксу в Восточном Туркестане. Но по сравнению с территорией города в прошлые века в этот период она все же расширилась. И одним из признаков этого было уже отсутствие внешней, опоясывающей раннесредневековый город стены.
Другой характерной особенностью топографии города являлось разделение его на две части быстро текущей горной рекой Ак-Бурой, через которую был перекинут мост. Большая часть города располагалась на левобережье под Сулейман-горой, окруженной «старым, малым бедным городком», и хорошо известной всем прибывавшим в город Ош Торговым людям площадью, где останавливались дальние купеческие караваны. На противоположной стороне реки, менее обжитой, жилищ было немного, стояли они редко, и потому проезжавшим по караванной дороге улицы казались здесь более просторными. Жилая застройка состояла почти сплошь из глинобитных, низких, с плоскими крышами домов восточного типа (сакли или мазанки). Впрочем, в Андижане и Бухаре подобные дома внешне выглядели несколько лучше. Вообще, по словам посещавших Ош иноземцев, там «хорошего строения мало».
Помимо объектов культового назначения, привлекавших внимание бывавших в Оше ханского времени, упоминаются и некоторые другие. Так, в городе находился, по сведениям Тимковского, монетный двор, где чеканилась медная монета — пул, Другие авторы сообщают, кроме того, о ставке — «урде» — правителя Ошского бекства, или вилайета, с канцелярией и другими служебными, жилыми (включая гарем) и хозяйственными помещениями, а также казармами для отряда.
Хан, его ближайшие родственники и некоторые высшие придворные чиновники владели в Оше и его окрестностях значительной недвижимостью — лучшими дома-ми с усадьбами, садами, виноградниками и пахотно-пригодными землями. В собственных и казенных помещениях проживали ханские военачальники, судья (казий), начальник налогосборщиков — зякетчей, а также представители мусульманского духовенства в городе.
О том, что Ош был именно киргизским городом, и не только территориально, но и этнически, имеется немало свидетельств в источниках XIX в. Автор кокандской рукописи «Миротул-фтух», например, отмечал, что родина киргизов и кипчаков «находилась в окрестностях Андижана и Оша». Киргизы контролировали торговый тракт, ведущий из Коканда в Кашгар, и, надо полагать, претендовали на пошлины с караванов, проходящих через их земли. Именно это имел в виду А. П. Хорошхин, когда писал: «Все дороги на Кашгар через Уш (Ош — авт.) небезопасны, их стерегут номады — кипчаки». Поэтому небезосновательно один из среднеазиатских обозревателей 70-х годов XIX в. назвал Ош «центром киргизско-кипчакского населения», которое считало его «своим собственным городом» и в котором никогда постоянно даже не стояли сарбазы (солдаты) Кокандского ханства.
Национальный состав населения города Оша
Национальный состав населения города Оша в XVIII—XIX вв. (до 1875 г.) не был этнически однородным — кроме окрестных киргизов здесь проживали ферганские узбеки, таджики (каратегинцы), уйгуры («кашгарлыки»), в небольшой мере оседали кипчаки и др. На более или менее длительное время в нем останавливались по торговым делам и выходцы из сопредельных стран зарубежной Азии. Как и в других среднеазиатских городах, здесь проживали индийские ростовщики-менялы.
Наличие столь разных этнокомпонентов в национальном составе жителей Оша объяснялось историей сложных внешнеполитических взаимоотношений Кокандского ханства с соседними государствами и народами, той ролью, которую приходилось играть в них Ошу, многонациональностью и подвижностью самого населения ханства, которое зачастую вовлекалось в феодальные усобицы, в войны с соседними государствами, а также издавна установившимися разветвленными торгово-хозяйственными связами городов Ферганской долины, включая Ош, наконец, контактами его горожан с коренным населением сельской территории.
Классовый состав населения Оша в период его подчинения Кокандскому ханству определялся господством феодальных порядков в ханстве и соответственно феодальным строем городской жизни. Все рычаги управления городом и его населением находились в руках военнослужилой, чиновной и мусульманской эксплуататорской верхушки. К господствующему классу принадлежали также крупные купцы-толстосумы, державшие в своих руках оптовую торговлю в городе и торговлю с Восточным Туркестаном, ростовщики и менялы, крупные баи и землевладельцы, мастера-предприниматели, караван-баши, имевшие множество вьючных лошадей, а также владельцы городских караван-сараев и лавок на ошском базаре, частью сдававшихся ими в аренду иногородним и мелким местным торговцам.
Кокандское ханство до последних своих дней сохраняло институт рабства, и Южная Киргизия была одним из источников его пополнения. В сохранившемся архиве Кокандского ханства имеются документы, где говорится о вызове женщин-рабынь из Оша. Так, в 1287 г. х. (1870/71) одному из ханских чиновников отдается распоряжение (патта) о выдаче некоему Ахунду-баба определенной суммы за привоз невольниц-чури из города Оша. Рабство было ликвидировано лишь после вхождения Киргизии в состав России.
Итак, классовый состав населения Оша был очень неоднороден: с одной стороны — ханы, беки, датха, купцы, с другой — ремесленники, обедневшие пастухи, наемные работники, отходники и рабы. Большую часть горожан составляли бедные земледельцы, мелкие торговцы и ремесленники, солдаты, низшие служители культа и учащиеся духовных школ, черно- и разнорабочие, водоносы, грузчики и упаковщики в караван-сараях, при-слуга, а также нищие, т. е. лица из самых низов городских жителей, испытывавших жестокий налоговый гнет и непосильные трудовые повинности, произвол феодалов. К сожалению, прямых свидетельств об уровне жизни трудового люда в Оше почти не сохранилось.