В доклассовом и классовом обществе, когда древнейшие тюркоязычные предки кыргызов жили кочевым скотоводческим трудом, песенный фольклор был неотделим от их трудовой деятельности.
Однако современные нотные расшифровки немногочисленных образцов трудовых напевов сделаны собирателями фольклора по сообщениям информаторов, исполнивших их в условиях, далеких от подлинного трудового процесса.
Исходя из поэтического содержания исполняемых и зафиксированных песен, можно сделать вывод, что в своем архаическом виде они звучали вплоть до начала XX столетия, когда началась коренная ломка феодально-родового образа жизни кыргызов.
Из всех старинных массовых фольклорных песен, так или иначе соотнесенных с трудом, четко выделяются жанры «бекбекей», «шырылдан» и «оп майда». Первые два связаны со скотоводством. Третий — с земледелием, причем непосредственно с самим трудовым процессом.
Возникли они приблизительно в срединной или на конечной стадии первобытнообщинного строя (эпоха бронзы). Об этом можно догадываться по типичным музыкально-поэтическим средствам, своеобразным мифическим представлениям, нашедшим отражение в этих жанрах.
Бекбекей — один из древнейших пастушеских песенных жанров. Возникновение его было обусловлено хозяйственными особенностями кочевой скотоводческой общины, которая организовала женскую коллективную охрану мелкого домашнего скота на летнем пастбище (жайлоо). Ранней весной, зимой и поздней осенью песня «бекбекей» почти не исполнялась, вернее, исполнение ее было возможно только в виде музицирования без соответствующего этому жанру фона, поскольку в эти сезоны кочевники держали овец и коз в загонах.
Впервые об этой песне упоминается в дореволюционных источниках. Русский востоковед Г. Загряжский, изучавший старый скотоводческий быт кыргызов, писал, что «ночью скот оберегают девушки, которые до самой зари выкрикивают песню, чтобы ею отпугивать волка». Тем самым автор верно подметил типичный элемент жанра — эмоционально-сигнальные возгласы.
Первое определение этого жанра было дано позже А. Затаевичем: «Бекбекей — так называются песни, исполняемые киргизскими женщинами, караулящими по ночам стада баранов». В комментарии к опубликованному им варианту напева «бекбекей» ученый подчеркивал, что эти песни «обыкновенно заключаются высокой, протяжной нотой, выпадающей из основной тональности и долго замирающей в ночной тишине, в характере предостерегающего возгласа» .
А. Затаевич имеет в виду типичный для жанра признак — заключительное интонируемое междометие «ай, ду-у-у-йт!». Вместе с тем в других вариантах песни «бекбекей» возможен не менее характерный момент — многоголосный «смех» караульщиц, интонационно нисходящий вслед за кадансовым возгласом. Так они, очевидно, подбадривали себя в тревожной атмосфере ночи.
Социально-бытовая функция песен «бекбекей» имела ярко выраженный прикладной характер. Для пастушек эти песни служили не только сигналом, отпугивающим волков, но одновременно и средством развлечения. Это была своеобразная форма популярного массового фольклорного музицирования. Вообще, «бекбекей» не в полной мере соответствует категории трудового песенного жанра, который предполагает непосредственное сопровождение или музыкальное отражение ритма трудового движения. Это эстетический элемент, играющий важную роль при выполнении караульщицами своих общинно-производственных обязанностей.
Свою характеристику жанра «бекбекей» дает В. Виноградов. Им исследованы социально-бытовые, содержательные и музыкально-исполнительские аспекты жанра. Он подробно охарактеризовал «бекбекей», но в то же время его определение требует некоторых уточнений в вопросе о степени популярности данного жанра. Утверждение В. Виноградова о том, что «’’бекбекей” — распространенная в народе песня», верно лишь по отношению к прежней эпохе, ибо тогда эти песни действительно имели крепкую социальную почву и широко исполнялись.
В XX в. жанр утратил свои исконные свойства, что связано с коренными социальными изменениями в хозяйственной жизни кыргызов. Он все заметнее терял свою прежнюю почву, приходя в явное противоречие с системой социалистического кооперативного хозяйства.
В 1920—1940-е годы уже немногие ырчы помнили напевы «бекбекей». Именно от них А. Затаевич, В. Виноградов, А. Малдыбаев записали несколько образцов этого жанра. Однако собранные ими напевы были не чем иным, как современными вариантами старинного жанра «бекбекей». Эта реконструкция, к сожалению, значительно отличается от оригинала.
Ярким примером модернизированного варианта, иллюстрирующего преемственность в образно-тематическом обновлении традиционных вокальных жанров, является песня «Колхозный бекбекей» («Колхоз бекбекейи»), записанная В. Виноградовым от народной певицы Ж. Сыдыкбековой из Ат-Башинского района.
Жизнь жанра продолжается в совершенно иных формах современного народного творчества. Напевы его исполняются в обработках для певческих коллективов различного состава. Полностью отделившись от музыкально-бытовой практики старого пастушеско-скотоводческого быта, они интерпретируются современными фольклорными и самодеятельными вокальными ансамблями как вторичный, концертный вариант жанра.
В кыргызско-русском словаре К. Юдахина указывается: «’’Бекбекей” — 1. этн. название женской песни, распеваемой летом при окарауливании овечьего стада ночью; 2. окрик женщины, охраняющей ночью стада овец».
Вполне возможно, что эти определения соответствуют двум этапам в истории формирования жанра: ранний этап, для которого характерен примитивный сигнальный вид «бекбекея» (по Юдахину — второе значение термина), и более поздний этап, для которого характерен кантиленно-напевный вид «бекбекея» (первое значение).
Термин, очевидно, образовался путем двойного повторения слова «бек» с добавлением к нему традиционного эмоционального междометия-окончания «эй» (бек-бек-эй). Аналогично и другое слово из этой песни — «сак-сак-ай». Слово «бек» в данном контексте означает «крепкий», «сак» — «осторожный».
Примечательна мысль В. Виноградова: «В этой песне есть неосмысливаемые слова, наименование каких-то странных одушевленных существ Бекбекей и Саксакай» . Есть основания полагать, что Бекбекей и Саксакай — это тотемические образы живых существ, покровительствовавших караулыцицам. Очевидно, «странные одушевленные существа» и есть образы-символы ночных сторожей. Следовательно, можно утверждать: жанр этот получил свое название не только от сторожевого возгласа, но и от подразумеваемого персонажа песни — ночного стража.
Характерный пример текста жанра «бекбекей»:
Бекбекей побежал в горы,
На его поясе красивый кушак,
Саксакай побежал на речку,
На его бедре красивый колчан.
Мы наточили конец копья,
Всю ночь будем пасти стадо.
Мы наточили конец копья,
Хищник-вор, не подходи —
Отрубим голову!
Ай, ду-у-у-йт! Ай, ду-у-у-йт!
Здесь для отары нет соломы,
Но мы отару сохраним.
По старой традиции
Молодухи и девушки охраняют стадо.
Пусть отсохнут ноги у того,
Кто мешает сну отары.
Кто украдет барана иль козу,
Будет проклят!
В лунной ночи слышится Женская пастушья песня,
Где-то далеко пасут табун джигиты.
О чем же они думают?..
Ай ду-у-у-йт! Ай, ду-у-у-йт!
В тексте песни нашел отражение и образ хищника-вора. В одном из вариантов «бекбекея» он выступает под видом хищных зверей и «дурного» человека — лисы (тулку), волка (беру) и разбойника (каракчы).
Вообще, достаточно глубоко исследовать поэтическое содержание жанра «бекбекей» пока не представляется возможным в связи не только с малочисленностью имеющихся записей, но и с отсутствием материала для проведения сравнительного изучения. У родственных соседних народов мы не находим аналогичного трудового песенного жанра. Женской пастушеской трудовой песни нет и у казахского народа, имеющего самые близкие историко-культурные и этнографические связи с кыргызами. Как установлено учеными, казахские народные пастушеские песни исполнялись только мужчинами. По мнению известного собирателя и исследователя казахской народной музыки профессора Б. Ерзаковича, «в современном быту казахского народа старинных песен, связанных исключительно с процессом труда, по всей вероятности, не сохранилось».
Мелодический стиль жанра «бекбекей» в целом напевный, причем певучесть выражена в протяжном характере интонирования, а не в диапазоне мелодического развертывания. Мелодическое движение (если не принимать во внимание высоких выкриков-сигналов) всех имеющихся в наличии вариантов записей охватывает интервал от чистой кварты до большой сексты. Об этом свидетельствуют нотные записи А. Затаевича, В. Виноградова, К. Дюшалиева, запись «бекбекея» на грампластинке «Антологии киргизской песни» (МЗО 35845) в современном, слегка стилизованном исполнении женской группы хоровой капеллы Кыргызского телерадио, а также реставрационное воспроизведение жанра в программе само-деятельных вокально-танцевальных ансамблей.
Сравнивая все записи песен «бекбекей», нетрудно заметить черты их различия. Так, варианты из сборника А. Затаевича мало похожи . Первый более развит в мелодическом и ритмическом отношении, во втором акцентируется речевое начало. Но оба они записаны без поэтического текста, что не позволяет говорить о степени распевности в каждом образце. В записях А. Малдыбаева и В. Виноградова ясно очерчена кантиленность «бекбекея».
Все записи одноголосны. Характерны повторяющиеся (точно или вариантно) мелодические фразы, традиционные восьмисложные стихи с вставными слогами «э», «эй», «ой», «ий», строфическая форма, узкий звукоряд с явными признаками ладовой переменности. Следует отметить и особую интонационную пластичность в песнях «бекбекей»: одна и та же попевка звучит в разных ритмических, метрических, ладовых и тесситурных положениях.
Вышеизложенное позволяет дать более точное определение жанра. «Бекбекей» — древняя протяжная, ансамблевая (унисонная) песня, кото-рая исполнялась, как того требовали хозяйственно-бытовые нужды кыргызского кочевья, караульщицами отар на летних высокогорных пастбищах во время ночного дозора.
К древнейшим, давно исчезнувшим пастушеским трудовым песням кыргызского устного народного творчества относится шырылдан. Это песня табунщиков-жылкычы, охранявших лошадей, которые принадлежали родовой общине или одному из ее членов. Исследователи (В. Вино-градов, А. Затаевич, С. Абрамзон и др.) считают, что песни «шырылдан» звучали в осеннее время, когда табунщики спускались с гор в аил и возле юрты хозяина-бая запевали в его честь хвалебные песни. А тот, услышав пение джигитов-пастухов, распоряжался отблагодарить их. Здесь выявляется еще одна особенность жанра «шырылдан»: его можно трактовать как песню-прошение или песню-славление. С этой точки зрения, он, как и обрядовый песенный жанр «жарамазан», напоминает старинные колядные величальные песни, бытующие у многих народов.
Первая нотная запись жанра «шырылдан» была сделана А. Затаевичем. В своем комментарии он отмечает, что это «напев, с которым горские табунщики былых времен в заботе о хлебе насущном обходили по ночам юрты и аулы за сбором подаяний» . В. Беляев верно отмечает как существенную черту жанра бодрость и четкость интонаций, выражающих отвагу наездников-пастухов, которым приходится трудиться в сложных горных условиях.
Установить время возникновения и пути развития жанра «шырылдан» чрезвычайно трудно, так как по этому вопросу нет достоверных исторических данных, в том числе о его состоянии в XIX—XX вв. То обстоятельство, что в последние десятилетия участники фольклорных экспедиций не фиксируют случаев исполнения песен «шырылдан», позволяет утверждать, что этот жанр исчез раньше, чем некоторые другие древнейшие песенные жанры. Так, исследователь истории культуры Кыргызстана Д. Айтмамбетов отмечает, что в конце XIX и в начале XX в. «жарамазан» вытеснил песню пастухов окончательно.
Время исчезновения жанра «шырылдан» из народной музыкальной практики, по-видимому, совпадает с периодом установления советской власти в Кыргызстане, когда была введена кардинально новая система коллективного хозяйства. С ликвидацией частной собственности не осталось социальных условий для бытования таких песен.
В песнях «шырылдан» табунщики просили у своих хозяев не только пищу, но и предметы бытовой утвари, одежду. Об этом свидетельствуют некоторые строки текстов, помещенных в различных источниках:
Чапан (халат— Авт.) дадите мне сейчас,
В том мире палаткой станет он для вас.
Если же платье будет мне дано,
В том мире прохладой воздастся оно .
Однако лексический анализ песен «шырылдан» показывает, что их со-держание и тематика более разнообразны, чем это пока представлено в трудах исследователей кыргызского фольклора. Так, в приведенном ниже тексте рассказывается не о материальных нуждах, с которыми батраки обращались к хозяину, а о тотемическом существе — покровителе табунщиков:
Вместе с горным просом
Охотно вышел Шырылдан.
Вместе с просом на каменистой земле
Желанный вышел Шырылдан.
С табунщиками в обнимку
Вместе вышел Шырылдан.
Шырылдан — наш мудрец.
Если цел будет табун,
Отоспаться сможем и завтра.
Мы песню поем «Шырылдан»,
Шырылдан, ты — покровитель наш,
Шырылдан, ты — песня табунщика .
Таким образом, «шырылдан» — музыкально-поэтический термин, обозначающий в широком смысле слова одну из разновидностей трудовых массовых песенных жанров. Семантическое же его значение можно определить как имя покровителя и доброго защитника табунщиков и табуна от бедствий.
Мелодика песен «шырылдан» довольно стабильна: она состоит из простейших ритмических и интонационных формул. В. Виноградовым были записаны две песни в этом жанре, А. Малдыбаевым — одна. Все они различны по мелодии и тексту, но имеют характерный общий речитативный склад.
Более интересным в интонационном отношении является «шырылдан» в записи Малдыбаева (пример 3), которая включена в «Антологию киргизской песни» в исполнении мужского хорового ансамбля. Данный вариант четко определен по ладовому строению: звучит в гексахорде лябемолъ — фа с главным устоем лябемолъ и субквартой мибемоль. Мелодические попевки и фразы сосредоточены вокруг опорно-устойчивых ступеней: V нижняя, I и III ступени в совокупности образуют типичный для кыргызской народной вокальной и инструментальной музыки ладовый остов.
Речитация здесь приближена к кантиленному пению благодаря интенсивному мелодическому движению и кратким внутрислоговым распевам. Звуковой объем «обона» довольно широкий, крайние звуки составляют интервал большой ноны. Строфическая форма песни складывается из восьми повторно-вариантных мелодических построений и семи-восьмисложных стихотворных строк с традиционным эмоциональным возгласом «эй» в конце стиха: АА1А2А3ВА4 ВА3.
Итак, «шырылдан» — это древнейшая кыргызская речитативная песня табунщиков, полижанровая вокальная традиция: он несет в себе черты мужского трудового жанра (в мелодике — решительные, чеканные интонации), а также календарного и обрядового жанров (семантика словесного текста).
Оп майда является одним из древнейших вокальных жанров. В Кыргызстане возник и распространился сначала в южных, а затем и в северных районах. По данным современной исторической науки, уже в бронзовом веке земледелие было основным занятием жителей юга Кыргызстана, тогда как в северных районах широко развивалось скотоводство . Благодаря этому на юге имелись более благоприятные общественные условия для возникновения и распространения земледельческих песен.
Синоним названия жанра — темин ыры, где «темин» означает группу домашних тягловых животных, используемых для молотьбы.
«”Оп майда!”: 1) возглас-понукание молотящих животных; 2) песня, которую пел молотильщик» . Песня «оп майда» исполнялась соло или унисонным ансамблем обычно в осеннее время, когда кыргызские дехкане, завершая весенне-летний земледельческий сезон, молотили пшени-цу, ячмень, просо, овес и др.
Характерно, что трудовая молотильная песня с аналогичным названием имеется в музыкально-поэтическом фольклоре народов, находящихся с Южным Кыргызстаном в тесных культурно-этнических связях.
Это подтверждает и С. Абрамзон. Он писал, что слово «оп» представлено в тюркских языках в значении «вол, используемый на тяжелых работах». Опираясь на исследование Б. Кармышевой «Об узбекских трудовых крестьянских песнях», С. Абрамзон заключает: «Подобные песни («оп майда». — Лет.) широко бытовали также среди оседлых земледельческих народов Средней Азии — узбеков и таджиков» .
Музыкально-теоретическую и жанрово-функциональную характеристику «оп майда» как одного из древнейших трудовых песенных жанров дали В. Виноградов и В. Беляев.
Из трех имеющихся в научной литературе образцов жанра «оп майда» два записаны В. Виноградовым, один — А. Малдыбаевым. Приводим пере-вод текста одного из них :
Мелко, мелко,
Помельче молоти,
Всем будет польза.
Беги, обмотанный колосом,
Молоти, чтобы полна была зерном яма.
Руби, руби колосья,
Помельче молоти.
Да будет полон зерном ток!
Мякина нужна вам,
А хлеб нужен нам.
Мелко, мелко, мелко...
Это одна из двух песен «оп майда» в расшифровке В. Виноградова (она же записана на грампластинке «Антологии киргизской песни», МЗО 35840). Исполняется почти говорком в стиле речитатива- rubato в диапазоне малой септимы. Звукоряд — гептахорд миксолидийского типа с переменными устоями ре (I ступень) и ля (V ступень). Опорные V, I и III ступени составляют уже знакомый ладовый каркас.
Метроритм данного варианта «оп майда» достаточно свободен, формируется под воздействием решительных, неравномерно чередующихся акцентов. Мотивы и фразы словно «упираются» в эти акценты, подчеркнутые к тому же более весомыми длительностями. Преодоление таких «препятствий», очевидно, составляет ритмоинтонационный эквивалент трудовому процессу.
Метрическая неравномерность напева (3|8, 5|8, 6|8) обусловливается разночисленностью слогов в текстовых строках:
1-я строфа
Май-да, май-да 4 слога
Май-да-лай бас-сац 5 слогов
Жа-ны-ца пай-да 5 слогов
О-рой, о-рой Бас-ка-ныц май-да О-роо тол-сун оп май-да
2-я строфа
Кыр-ча, кыр-ча Бас-ка-нын; май-да Кыр-ман тол-сун оп май-да То-пон-до-ру сиз-ге ке-рек
Э-гин-де-ри биз-ге ке-рек Май-да, май-да, май-да
Это позволяет утверждать, что данная песня принадлежит к наиболее древним речитативным примерам жанра.
Более поздней по происхождению представляется песня «Оп майда», записанная А. Малдыбаевым (пример 5). В ней четче выявлено периодичное метрическое строение. Текст состоит из семи-восьмисложных стихов, более конкретных по смыслу, чем в других вариантах «оп майда». Ладовая природа «обона» сложная — попевки в объеме чистой квинты образуют тройную переменность с устоями ля, соль и фа. В заключение напева увеличивается диапазон, и вместе с ним появляются признаки нового лада.
Итак, «оп майда» — древнейшая, преимущественно речитативная песня, исполняемая в осеннее время в процессе кустарной молотьбы погонщиками лошадей и волов. Если «бекбекей», «шырылдан» были своего рода уникальными национальными видами пастушеских трудовых песен, то «оп майда» — это музыкально-поэтический жанр, имеющий типовые аналоги в песенном творчестве многих народов Ближнего и Среднего Востока.
В XX столетии с появлением нового механизированного способа молотьбы исчезли предпосылки для существования жанра «оп майда». И окончательно отделившись от народной земледельческой трудовой практики, данный жанр сохраняется лишь в социальной музыкальной памяти и служит материалом для композиторского творчества.