В борьбе с кокандскими владетелями
Начиная с 60-х годов XVIII в. правители Кокандского феодального владения (впоследствии ханства), пытаясь расширить его территорию
за счет южнокиргизских земель, обращали свои алчные взоры на город Ош.
Уже в то время Ош играет определенную роль в политической истории Кокандского ханства. Нарративные источники вскользь упоминают, что его правителем был феодал Хаджи-бий, считавшийся главой большого киргизского рода адыгене в составе племени ичкилик. Это было крупное родоплеменное объединение в Южной Киргизии, расселявшееся по Алаю и в Приферганских горах, кочующее также в ошской округе. В его состав входили как многочисленные «пришельцы», так и местное киргизское население, издревле проживавшее на территории Памиро-Алая.
Будучи правителем Оша, Хаджи-бий, как явствует из восточных источников, мог выставить «200 тысяч людей орды бурутов, рассеянных от Бухары до Востока». Эти данные (даже если цифры преувеличены) косвенно свидетельствуют о том, что город Ош имел важное политическое значение в Фергане в середине XVIII в.
Большую роль в этот период играл и другой киргизский родоправитель из ичкиликов Кубат-бий (или Ковад-мирза), который был, как сообщали бухарские хроники, «сподвижником и опорой Ирданы» — кокандского правителя. Сначала союзник, затем заподозренный в измене, он неожиданно покинул Ирдану-бия, чем обрек его на поражение в борьбе с уратюбинским правителем. Кубат-бий просто «взял всех своих киргизов и удалился» . Его власть и сила были таковы, что Кубат-бий завязал дипломатические отношения с китайской империей Цин: вел переписку не только от своего имени, но и от имени своего союзника — правителя Коканда. Получалось, что Коканд и Ош в то время как равные выступали на международной арене, в частности в контактах с соседней Цинской империей.
Но по мере укрепления и возвышения Кокандского владения его правители начинали смотреть на соседние города как на желанные объекты завоевания. В 1762 г. Ирдана-бий, воспользовавшись межфеодальными усобицами киргизов, напал на них, опустошив их земли «в стране Узе» (Узген). Причем поводом для этого Ирдана избрал ограбление киргизскими феодалами (из рода адыгене) кокандских купцов. Правитель Оша Хаджи- бий, встав во главе объединенных сил родов ичкилик, адыгене и монголдор, выступил против Ирданы, но был разбит. Кокандцы захватили город Ош, фарисейски утверждая, что он якобы издавна принадлежал Коканду и теперь вновь возвращен в состав ханства. Киргизские войска отступили в горы, но борьбы не прекратили. Когда через два года кокандский правитель выступил из Оша для завоевания Ходжента, Хаджи-бий неожиданно напал на Кокандское владение с востока. Ирдана вынужден был вернуться и всей силой обрушился на киргизов. Хаджи-бий попал к нему в плен, но, видимо, ненадолго, так как Ош вскоре вновь упоминается как подконтрольный киргизам. Однако всерьез противостоять окрепшему Коканду Ош, даже с его киргизской округой, был уже не в состоянии, и в последующем в источниках он называется лишь как один из городов Андижанского вилайета Кокандского владения, а позже и как самостоятельный вилайет. В хозяйственных документах Кокандского ханства 50—70-х годов XIX в. нередко упоминается «вилайет Ош» — в числе других областей ханства, подведомственных его столице — Коканду.
Однако основная масса киргизских племен, надо полагать, еще не подчинялась Коканду. Об этом пишет, в частности, «странник поневоле» Филипп Ефремов. Он был сначала казахским, затем бухарским пленником, в конце XVIII в. бежал через Ош в Алай и Индию, обогнул на английском корабле Африку и лишь через Англию вернулся в Петербург. Здесь он вскоре издает свои записки, быстро завоевавшие популярность, в которых рассказал о своей «одиссее». Так вот Ф. Ефремов повествует в книге, что еще в 70-х годах XVIII в. южные киргизы перемещались свободно между Ошом и Кашгаром «кочевьями в небольшом количестве», были фактически независимы, имели своих «князьков» и занимались меновой торговлей с Кокандом6. Но так продолжалось недолго. Нарбута-бий постепенно расширяет свою власть на окрестные Ошу территории, где кочевали киргизы. Закрепившись в Оше и на Алае, кокандские феодалы продолжали захватнические походы в другие местности на юге Киргизии, в Кетмень-Тюбе и на север края.
Бухарское нашествие в Фергану
Успешному завоеванию Киргизии кокандскими ханами содействовали межродовые и родоплеменные усобицы киргизских феодалов, не желавших даже перед угрозой общего врага объединиться. Так, в конце лета 1821 г. Омар-хан направляет Бекназар-бия — своего верноподданного киргизского феодала, возглавлявшего род кутлук-сейид и одновременно бывшего хакимом города Касан, для подчинения Коканду киргизов рода сарыбагыш, кочевавших за г. Ош по дороге к Кашгару. Омар- хан распорядился, чтобы «племя кутлук-сейид со своим отрядом [лашкар], позаботившись о снаряжении и припасах для ружейной стрельбы, выступило бы со всем усердием в конный поход. Приказано было, истребляя все время [сарыбагышей], никому из ... племени пощады не давать...». В помощь киргизскому феодалу в его грабительском набеге был придан отряд кокандцев. «Произведя страшные грабежи и убийства, среди которых не щадили ни женщин, ни детей, забрав большую добычу [главным образом скот] и массу пленных», — отмечалось в кокандских источниках, Бекназар- бий с ханским отрядом возвратился в Коканд. В результате, не только силой своего оружия, но и умело используя соперничество и вражду киргизских феодалов между собой, кокандские ханы расширяли свои владения за счет соседних южнокиргизских земель. А именно через них лежал торговый путь в Восточный Туркестан и Индию.
Один из торговых путей пролегал непосредственно через Ош в Кашгар. Для обеспечения его безопасности Мадали-хан приказал в 20-х годах XIX в. выстроить на Алае два укрепления — Суфи-Курган и Кызыл-Курган, что и было исполнено андижанским хакимом Исадатхой.
Позже это сыграло определенную роль в предотвращении цинской агрессии в Фергану. Когда китайские войска предприняли поход из Кашгара на Коканд, они не осмелились взять алайские укрепления, и, простояв перед ними 20 дней, ушли назад ни с чем.
В начале 40-х годов XIX в. началось бухарское нашествие в Фергану. Временно власть на кокандском престоле оказывается в руках эмирского ставленника из Бухары — Ибрахима-хаял парваначи. Он, как истый завоеватель, сразу обложил население непомерными на-логами, а пришедшие с ним бухарские солдаты стали бесчинствовать и безнаказанно грабить жителей. Вскоре это привело к общекокандскому восстанию, в котором важную роль играли киргизы. Киргизские феодалы решили возвести на престол прозябавшего в кочевьях на Таласе Шералы — одного из отпрысков кокандской династии Минг. Воспользовавшись вспыхнувшим народным восстанием, правитель киргизского рода кырк-огул Юсуф-минбаши со своими сторонниками привел Шералы с Таласа в свои родовые кочевья по р.Кара-Су в окрестностях Оша. Сюда стали стекаться со всех сторон повстанческие отряды киргизов и кипчаков. Здесь у мазара Сафид-Булан с соблюдением традиционных обрядов кочевников Шералы поднимают на белом войлоке и объявляют ханом п. Отсюда ставшее значительным войско, состоявшее преимущественно из киргизских и кипчакских повстанцев, легко занимая крепости, селения и города (надо полагать, — без боя и г. Ош), победоносно входит в Коканд. Ибрахим-хаял бежит в Бухару. Как сообщает кокандский источник, он правил всего месяц и семнадцать дней (хотя есть и другие данные— 79 дней), а затем вспыхнуло восстание, в результате которого «от группы сартийя и кипчакийя и киргизийя в согласии со всем народом ферганским» на престол и был возведен Шералы.
Первоначально Шералы — довольно равнодушный к власти, миролюбивый человек. Молва приписывала ему следующее двустишие: «Обычно, когда ханы входят на путь, то идет дождь (льется благополучие). Что ты за хан, когда на твоем пути льется из глаз народа кровь?». Однако вскоре «хорошие слова» расходятся с его делами. Методы правления, налоговый гнет и поборы Шералы, окруженного алчными феодалами, возведшими его на престол, ничем не отличались от существовавших в правление предшественников. Киргизские феодалы жалуются ярлыками с правом власти над родами и племенами, получают в управление города и села. Постепенно все большее влияние при дворе приобретает кипчакская группировка во главе с умным, жестоким предводителем Мусульманкулом. Усиливается угнетение киргизов, которые ожидали, наоборот, послабления налогового гнета. И в 1845 г. вспыхивает новое восстание южных киргизов. Кокандский историк Мулла Нияз Мухаммед в своем сочинении «Тарих-и Шахрохи» так повествует об этом событии: «Смятение и тревога, овладевшие сердцами кипчаков, были вызваны тем обстоятельством, что сведения о киргизском восстании в окрестностях Оша, [охватившем район] до Уч-Кургана и до границы Алая, и об осаде Оша дошли до кипчаков Шахристана, которые оповестили Мусульман-Кули»13—1 предводителя кипчаков, бывшего фактическим правителем Коканда.
Восстание киргизов
Возглавляли восстание киргизов Алымбек-датха, Саидбек-датха, Пулат-датха и другие киргизские феодалы. Повстанцы осадили крепость Мады и сам город Ош, который, вероятно, и был ими взят. Основную роль в восстании сыграли алайские киргизы, потом уже поддержанные окрестным населением Оша. Выступившие на подавление восстания кипчакские феодалы из Шахристана во главе с Кур-оглы и подошедшие войска кокандского главнокомандующего Мусульманкула разбили повстанцев.
В «Тарих-и Шахрохи» об этом сказано: «После получения этого устрашающего известия [о восстании, кипчаки], отложив ташкентские дела, занялись отражением киргизов. Не имея иного средства и вынужденные к тому необходимостью, они собрали кошун и стали наступать на киргизов. Кипчак по имени Кур-оглы, который был правителем [хакимом] Шахристана, выступив с кошуном этого вилайета на два дня раньше войска столицы и встретившись с киргизами, обратил их в бегство».
Из Оша пленных киргизов отправили на казнь в Коканд. В базарный день их подвели к ханской урде. На площади собралось множество народа. Воспользовавшись отсутствием Мусульманкула и главных кокандских войск, бывшие в опале феодалы — некий датха Рахматулла-мирза и исфаринский хаким киргиз Сатыбалды составили заговор против Шералы. На помощь они призвали киргизов Алая. Сыграли, видимо, определенную роль и пленные ошане. Переворот закончился тем, что Шералы казнили — «заставили испить напиток мученичества», а на престол возвели приведенного с собой Мурад-бека — одного из сыновей Алим-хана. Правда, на престоле он продержался недолго — всего одиннадцать (по некоторым источникам—семь) дней. Но, по свидетельству современников, основным желанием его жизни было «поцарствовать хотя бы два дня». Социальной опоры Мурад не имел, прибывший с ним киргизский отряд насчитывал всего 100—200 человек, и вскоре Коканд оказался в руках предприимчивого кипчакского предводителя Мусульманкула, посадившего на престол малолетнего сына Шералы Худояр-хана.
С годами Худояр-хан стал все более тяготиться опекой своего могущественного временщика Мусульманкула, ставшего, к тому же, и тестем хана. Он долго дожидался своего часа, но и отомстил сверхжестоко. В 1853 г., опираясь на узбекскую знать, Худояр-хан приказал казнить регента-кипчака Мусульманкула и «стереть с лица земли всех кипчаков и киргизов». И ханские приспешники, выполняя приказ, убивали их во всех городах —от Коканда до Оша, а также на базарах и дорогах, истребляя их без разбора возраста и пола. Так, разжигая межнациональную рознь, умело отводили от себя народный гнев хан и его придворное окружение — истинные виновники всех бед народа.
Вообще город Ош как один из окраинных городов ханства, окруженный «неспокойными» киргизскими кочевьями, неоднократно становился центром антикокандского повстанческого движения. Здесь же и недовольные ханской властью претенденты на престол искали поддержки и убежища. В 1858 г. Малля-бек, старший брат правившего Худояр-хана, решил вступить в борьбу за престол, он нашел поддержку со стороны киргизских феодалов. Но заговор был раскрыт, и Малля-бек бежал в Ош, посетил Кара-Су и Узген, прося помощи и поддержки у влиятельного киргизского феодала алайского родоправителя Алымбека ибн Хасан-бия. Тот, «бывший в то время в большой силе среди всех ближайших киргиз» и имевший свою ставку в Кара-Су, поддержал выступление Малля-бека. В результате Малля-бек в том же 1858 г. победоносно вступил в Коканд. Киргизские родоправители получают важные назначения: Алымбек- датха становится правителем (хакимом) Андижана, Саидбек-датха направляется в Ходжент, Мулла Касым — в крепость Нау и т. д. Вскоре Алымбек-датха стал главным визирем, киргизские феодалы захватили на время политическую власть в ханстве.
Но только Малля-хан решил было ущемить интересы приближенной киргизско-кипчакской группировки и устранить с политической арены киргизских феодалов, как «был зарезан ночью в орде каким-то подосланным киргизом». Согласно кокандским источникам, казнь была совершена в феврале 1862 г. парваначи Алымбеком, Хыдыр-бием эшикагаси, парваначи Шадманом-ходжой, Худайназаром-датхой, Дуст-Михтаром, Мухаммадом Ибрахимом Мирзабаши и другими феодалами из киргизов, узбеков, кипчаков, тюрков и пр. В одних источниках упоминается, что решающую роль при этом сыграл киргиз Алымбек-датха (будучи уже парваначи), в других — кипчак Мулла Алымкул — соперник Алымбека. На престол был возведен внук Шералы — Шахмурад, продержавшийся у власти менее года.
Когда позже Худояр-хан в очередной раз с помощью бухарского эмира возвратил себе кокандский престол, киргизские и кипчакские феодалы бежали из Коканда в поисках спасения в Андижан и Ош.
Горячее участие ошан в противоханских выступлениях
Из Оша выступал против ханского двора и предводитель алайских киргизов Алымбек-датха, когда выдвинулся в высшие сановники ханства. Вообще на Ош алайские родоправители смотрели как на своего рода ставку в Фергане, имели здесь земли, дома, торговые лавки, строили мечети и медресе, определяли им в вакф собственное имущество. Одним из крупнейших в Кокандском ханстве было и возведенное Алымбеком в Оше медресе на правом берегу реки Ак-Бура, имевшее на правах вакфного владения большие земельные угодья. Все это придавало не только политический, но и экономический вес алайским феодалам в Оше. В борьбе за власть и влияние в Кокандском ханстве Алымбек-датха и киргиз-кипчакский предводитель Алымкул часто использовали поддержку киргизского населения, кочевавшего в горах Приферганья и на Алае. Как сообщил в своем кратком очерке по истории Коканда американский журналист Ю.Скайлер, совершивший тогда путешествие по Туркестану, Алымкул в своем противоборстве с Худояр-ханом в начале 60-х годов пригласил в город Ош трех ханских приспешников —- вероятных претендентов на престол — Мирзу-Ахмета, Садыкбека и Хаджибека и убил их. Они были похоронены на холме у подножья Сулейман-горы. Ошане и окрестные жители-киргизы и в последующем неоднократно принимали самое горячее участие в противоханских выступлениях— будь то восстание против налогового гнета или выдвижение и поддержка нового претендента на ханский престол. При их активном участии был провозглашен кокандским ханом Шералы, в другой раз — девятилетний сын Малля-хана — Султан-Саид, они пытались возвести в ханы родного брата Худояра — правителя Маргелана и Оша и т. д. Характерно, что ошане во всем и всегда выступали против жестокого правления Худояр- хана, становясь на сторону его соперников и противников. При неудачах отступали в горы или даже переходили в пределы России.
Почти непрерывные войны кокандских ханов с соседними правителями, особенно хивинскими и бухарскими ханами, непрекращавшиеся междоусобия феодальной верхушки разнонационального оседлого и кочевого населения ханства, зачастую оканчивавшиеся дворцовыми переворотами и сменой хана, жестокие расправы над участниками народных восстаний — все это тормозило экономическое и культурное развитие городов, в том числе и Оша, ухудшало положение как трудящихся-горожан, так и окрестных кочевников-киргизов.
Несмотря на то, что Ош находился на отдаленной окраине ханства, город нередко оказывался в зоне военных действий и феодальных неурядиц, а его жители становились невольными жертвами или в лучшем случае — свидетелями военных столкновений и кровавых феодальных усобиц, ослаблявших ханство. Киргизы никогда не могли окончательно смириться с ханским господством и пользовались любым поводом для вооруженного выступления против кокандского гнета. Как писал туркестанский генерал-губернатор К. П. Кауфман военному министру Д. А. Милютину 3 декабря 1875 г., «история Кокандского ханства представляет собой целый ряд беспрестанных восстаний кипчаков и киргиз и борьбы государственной власти ханства Кокандского с этим беспокойным элементом».