Тайна Чон-Таша. ...И вечный страх

Конвеер сфабрикованных дел

С утра работа шла как-то вяло. Давала себя знать раз­ница во времени - в Москве добрые люди еще спали, а здесь уже начался рабочий день. Фрунзе, городок, конеч­но, любопытный: азиатский колорит и здания современ­ной европейской архитектуры в центре создавали сочета­ние странное. Но все это привлекало внимание, запоми­налось, а где-то, в глубине души, и нравилось, после шум­ной, суетной Москвы с гремящими трамваями, набитыми коммуналками и суровой атмосферой родного учрежде­ния.

Военная коллегия Верховного суда задыхалась от ра­боты - ее становилось все больше.

Все чаще и продолжительнее были командировки в разные концы Союза. Но эта, в Киргизию, конечно же, приятнее, чем, скажем, куда-нибудь на север. Да и настро­ение было все-таки предпраздничным. На Центральной площади Фрунзе шла подготовка к демонстрации, на здании республиканского ЦК висели обтянутые кумачом огромные портреты Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина.

Советские люди готовились к празднику Октября.

Но сегодня им: Алексееву, Зайцеву, Болдыреву и Батнеру-двум бригвоенюристам и военным юристам I ранга предстояло в закрытом судебном заседании рассмотреть сорок следственных дел обвиняемых в контрреволюционных государственных преступлениях.

В прошлом году местными чекистами была вскрыта и ликвидирована контрреволюционная организация социал-туранская партия. Возникла она, поданным НКВД, в начале двадцать седьмого после объединения алаш-ордынцев и пантюркистов. В сентябре 33-го бывший Предсовнаркома Киргизской АССР Юсуп Абдрахманов - он проходит по этому делу как один из руководителей СТП, вместе с высокой должностью передал своему преемнику - Баялы Исакееву бразды правления и контрреволюцион­ной националистической организацией.

Следователи, несомненно, поработали основательно, просто хорошо: показания арестованных не требуют дополнительного судебного расследования. Не разбираться же, в конце концов, с каждым!

К тому же, действительно, все совершенно ясно. Например, как англичане ведут большую работу по нелегаль­ной переброске на советскую территорию контрреволю­ционно-повстанческих кадров. Делают это под видом перебежчиков из числа китайских граждан-уйгур, бывших басмачей, бежавших в Китай из СССР, из кулаков и других антисоветски настроенных элементов.

Не вызывает вопросов и механизм установления связи СТП с английским консульством в Кашгаре, японо-германскими разведывательными органами и зарубежными на­ционалистическими эмигрантскими формированиями.

"Разрабатывая" СТП пять лет, сотрудники НКВД установили не только ее руководителей и рядовой состав по всей республике, но и расстановку сил во всех партийных и государственных учреждениях Киргизии. В аппаратах! ЦК КП(б), ЦИКа, Совнаркома, НКВД, наркоматах юстиции, земледелия, просвещения, здравоохранения, редакциях, артелях, жилуправлениях, техникумах... И везде - первые лица! В Киргизии, как и повсюду в стране, враги трудящихся шли на захват завоеваний Октября.

Вот, кстати, арестованный - бывший начальник Нарынского райотдела рабоче-крестьянской милиции НКВД. Де­ло N 4614. Шафиков Шакир Галимович, 1903 года рождения уроженец деревни Тарказы Башкирской АССР, баш­кир. член ВКП(б) с 1926-го. Под стражей с 22 февраля.

Дна года назад был завербован в контрреволюцион­ную, повстанческую, террористическую организацию. Установил связь с руководством социал-туранской партии в Нарыне. Получил указание проводить вербовку в СТП новых лиц из числа работников милиции. Создал боевой отряд для свершения терактов над представителями Сов­етскои власти. Что собственно, уточнять у подсудимого, если есть протокол допроса от 20 апреля?

Вот вопрос следователя: где находилось оружие боевого отряда?

Мне... говорил, что оружие, примерно около тысячи единиц японского и английского изготовления, им было переотправлено в Ак-Талинский район... Я точно места хранения оружия не знаю.

Мы располагаем данными, что вы являетесь участни­ком СТП, занимались шпионской деятельностью.

Вы подтверждаете это?

- Нет, я шпионской деятельностью не занимался.

- Чем вы можете дополнить свои показания?

- Я рассказал все, что знал. Больше добавить ничего не могу.

Два года учебы в Ленинграде, в школе милиции, не прошли для этого подсудимого даром: сейчас, на судеб­ном заседании, он виновным себя не признает и от пока­заний на предварительном следствии отказывается. Ну что ж, это его дело. Секретарь - военюрист I ранга Батнер ставит время вынесения приговора: 10.55.

На каждого подсудимого уходит в среднем по двадцать минут.

11.20. Дело N 4600. Обвинения по статье 58-й, пунктам 2, 4, 6, 7, 8 УК РСФСР: вооруженное восстание с целью насильственного отторжения какой-либо части от Союза ССР, оказание помощи международной буржуазии, шпионаж, подрыв государственной промышленности, транс­порта, торговли, денежного обращения и кооперации, теракты против представителей Советской власти.

Арестованному, который стоит сейчас перед юристами из Москвы, чуть больше сорока. Через три месяца после ареста, почти год назад, он написал в Москву два заявле­ния. Одно начал с обращения "Дорогой Иосиф Виссарионович!", другое, пять дней спустя, адресовал народному комиссару внутренних дел СССР, комиссару госбезопас­ности товарищу Ежову.

Наверное сейчас, здесь, он услышит наконец, долгожданный ответ - не могли же письма не дойти!

Спустя полвека я читаю эти письма из 37-го, из фрунзенской тюрьмы НКВД. Каждое - на двух листках желтой бумаги, исписанных карандашом с обеих сторон. Пронумерованные и внесенные в опись документов следствен­ного дела N 4600. Приложены и копии, напечатанные на машинке. Но и в оригинале подпись читается совершенно отчетливо: б/пред. СНК Киргизской ССР, ныне арестован­ный Исакеев.

Надо, все-таки, отдать должное следователям НКВД. При полном, откровенном беззаконии они аккуратно, при­лежно собирали в дело каждого арестованного бумаги, имеющие к нему даже мало-мальское отношение.

Слишком уж прилежно, слишком аккуратно.

Дела, как правило, состояли из показаний одних арестованных на других. Из протоколов странных допросов и не менее странных очных ставок: арестованные говорили, как правило, много, охотно и подробно, а в вежливых вопросах следователей уже содержался еще более вежли­вый ответ.

В какое время, в каком государстве, человек, зная, какое наказание грозит ему за преступление, говорит: я занимался активной контрреволюционной деятельностью вплоть до своего ареста, к контрреволюционной деятельности я примкнул в двадцать втором, несколько слов о моей деятельности по линии подготовки восстания против Советской власти в Киргизии, с этого момента начина­ется моя активная террористическая деятельность...

Где и когда такое было возможно?

Где и когда было?

Это говорили изо дня вдень, из месяца в месяц, неред­ко годами. Говорили, зная, что не виновны.

Но зная, что через два десятилетия уже другая рука подошьет уже в архивное дело другой документ Военной коллегии: определение об отмене приговора и прекраще­нии дела за отсутствием состава преступления.

... Уже давно включили свет.

Уже несколько раз выносили пепельницу с окурками.

В Москве еще были открыты рестораны, в кинотеатрах шли новые фильмы, работало метро... За окнами стояла глухая азиатская ноябрьская ночь. Через пятьдесят пять минут будет уже шестое ноября. И дел оставалось тоже шесть.



Вот очередное - N 4418. Арестованный этапирован из Москвы, где учился в историко-партийном институте крас­ной профессуры, до этого был вторым секретарем Киробкома ВКП(б). Арестован по запросу НКВД республики. Ордер на арест - N 198 подписан заместителем наркома внутренних дел СССР комкором Фриновским. Из партии исключен год назад, за двадцать дней до ареста. Есть семья: жена Нагима, сыновья Чингиз, Ильгиз, дочери Лю­ции и Роза.

Следственным делам, которые я держу в руках, была уготована участь, что постигла тех, чьи фамилии в дни первых допросов написали на обложках: навсегда исчез­ну в недрах НКВД. Недоступных архивах, глубоких пе­чах для обжига кирпича. Время распорядилось по-своему.

Так, как рано или поздно и должно было все это произой­ти.

Списанные в архивы дела продолжали жить своей, незаметной, спрятанной от всех, не связанной с другими, похожими делами, жизнью.

Потому что продолжала жить память. И вырастали дети, рядом с именами которых в анкетах арестованных отцов был указан и возраст: цифрами, как правило, из первого десятка. На листке в косую линейку из школьной тетради, наверное, старшего сына - ему было тогда десять - напи­сано это письмо из дела N 4418. Рядом лежит конверт с двумя марками: две работницы в косынках - символ совет­ской женщины 40-х годов.

Москва, Наркому т. Берия.

... По сведениям, полученным мной из НКВД Киргизской ССР, мой муж в ноябре месяце 1938 осужден тройкой на 10 лет с высылкой на Дальний Восток без права переписки. Кроме вышеуказанных, никаких сведений о муже не могу полу­чить и его судьба мне совершенно неизвестна, жив он или нет. Так как в последнее время многие лица, обвиненные как враги народа, оказались невиновными, я решила обратиться к Вам и прошу пересмотреть дело моего мужа.

1939, 24 октября.

22 ноября 1939.

Начальнику Кировского РО НКВД Киргизской ССР

Объявите гр-ке Айтматовой Нагиме,... что ее муж осуж­ден правильно и выслан в дальние лагеря без права переписки.

Нач. I спецотдела НКВД Киргизской ССР лейтенант госбезопасности Сааков.

Главному военному прокурору СССР

... Вот уже 20 лет мы не имеем никаких вестей о судьбе отца, не знаем, жив он или нет, когда осужден, кем осужден, незнаем, действительно ли он виноват перед Родиной?.. Мы с нетерпением ждем сообщения об участи отца.

... нам важно добиться истины, и если отец не виновен, восстановить его и нашу незапятнанную честь...

Айтматов Чингиз 15 июля 1956 Киргизская ССР, с. Чон-Арык.

Эти письма, заявления, жалобы жен, детей, братьев надо, на мой взгляд, извлекать из закрытых архивов. Что­бы мы и те, кто придут потом, знали доподлинно, из первоисточников, через ЧТО мы прошли. И почему стали такими, какие есть.

Это - документы времени. А не те многостраничные, многословные протоколы допросов, очных ставок, из которых состоят следственные дела расстрелянных людей.

Без вины.

без следствия.

И без суда.

Протоколы закрытого судебного заседания выездной комиссии Военной коллегии Верховного суда СССР от 5 ноября 1938-го...

Подсудимые виновными себя не признают. И от своих показаний на предварительном следствии отказываются.

Свидетелей по делу на суде нет.

Вещественных доказательств по делу нет.

Но какое, собственно, все это имело значение? Если было известно: в стране полным ходом шло "изъятие" враждебных классов, врагов сталинского режима. Аре­стованных за контрреволюционные преступления в 37-м было в десять раз больше, чем в предыдущем.

Но нынешний, 38-й, побьет, похоже, все рекорды...

Еще в 30-м, на XYI съезде ВКП(б), Сталин дал установку на борьбу с правым и левым уклоном в национальном вопросе. Выполняя директиву Вождя о всемерном усиле­нии борьбы с "местным национализмом” и в целях созда­нии условий для "НАСАЖДЕНИЯ -(именно это слово вы­брал товарищ Сталин) ленинского интернационализма", opганы ГПУ Киргизии в 32-м "вышли на след" законспирированной террористической социал-туранской партии.

Процесс-то, честно говоря, для них, юристов с боль­шим стажем, не очень уж и сложный: дела похожи, пре­ступления у всех, в основном, одинаковы - принадлеж­ность к СТП. И анкетные данные практически одинаковы, и возраста все примерно одного, тридцать пять-сорок, и арестовано было большинство из них осенью - зимой тридцать седьмого и нынешней весной. Председатель гор­совета, секретарь ЦК, гидротехник, колхозник, нарком здравоохранения, директор издательства, сапожник промартели, писатель-профессор, нарком сельского хозяйст­ва, военком - старший политрук, секретарь райкома, инс­пектор торга, еще нарком...

После молодых азиатских лиц очередной подсудимый - его привели сразу после Айтматова, обращал на себя даже уставшее внимание. Это была уже не СТП: подрыв государственной промышленности, планирование терак­тов против представителей Советской власти, организа­ционная контрреволюционная деятельность...

Кузьмин Иосиф Иванович, белорус, уроженец села Юзефовка Мстиславского района Белорусской ССР, про­живал во Фрунзе по Советской, 73, инженер телефонно­телеграфного строительства Управления связи. Состоит в контрреволюционной террористической организации правых. Вел вредительскую деятельность при постройке телефонно-телеграфных линий, телефонных станций и гражданских сооружений. "Управлением государствен­ной безопасности... вскрыта и ликвидирована... контрре­волюционная террористическая организация правых, проводившая активную диверсионно-вредительскую ра­боту в системе органов связи, ставившая перед собой задачу - свержение Советской власти и реставрацию ка­питализма в СССР"...

Они смертельно устали. Хотелось как можно быстрее закончить этот "рабочий день", переложить в стопку рассмотренных последнее дело, вынести, наконец, послед­ний на сегодня приговор.

Может быть, торопя время, председательствующий, бригвоенюрист товарищ Алексеев достал из конверта в деле Кузьмина паспорт. Может быть и открыл его, может быть полистал... Судя по всему, Галина Иосифовна Рома­новская, рассказывая об отце на встрече с Президентом, до сих пор не знала, что сохранился паспорт Иосифа Ивановича.

Вот он, все в том же конверте - один из немногих, редких документов не только в деле N 4297, но и во многих других, сшитых по фасону Вышинского военными юриста­ми из ведомства Ульриха по выкройкам военных и юри­стов из ведомства Ежова.

Автор модели на этот раз был в тени. Вероятно, мы никогда не узнаем, просил ли авторитетный, высокий суд личных указаний Вождя о том, какой вынести приговор. Как было, скажем, в январе 35-го, когда чекисты Северного края закончили следствие по делу очередной контррево­люционной террористической группировки. Скорее всего, нет.

Слишком уж мелким, наверное, был для Хозяина "вопрос о СТП” в Киргизии. Слишком уж будничной - в 38 м, повестка дня судебного заседания.

Паспорт Кузьмина: выдан первым горотделением рабоче-крестьянской милиции города Фрунзе шестнадцатого января 1937 года. Действителен по шестнадцатое января 1942 года.

Не знаю, может быть, увидев эту дату, товарищ Алексеев усмехнулся. Первого декабря тридцать четвертого ЦИК СССР принял постановление, на основании которого приговор к высшей мере наказания по делам о террористических организациях и терактах приводился в исполнение немедленно,

3а окном была ночь с пятого на шестое ноября.

Отрывок из книги "Тайна Чон-Таша." опубликован с согласия автора Регины Хелимской.

Тайна Чон-Таша. Дочь и племянница "врагов народа"