Герой Великой Отечественной Войны кыргызстанец Асаналиев Джумаш
Герой Советского Союза Асаналиев Джумаш
Джумаш Асаналиев родился в 1923 году в селе Отуз-Уул Джеты-Огузского района Киргизской ССР а крестьянской семье. Киргиз. Комсомолец. После щипания средней школы работал в колхозе. В Советской Армии с 1942 года. Гвардии ефрейтор. Пулеметчик.
В годы Великой Отечественной войны отважно сражался во многих боях. Первое боевое крещение получил в июле 1943 года в битве под Курском. Был дважды тяжело ранен, но вновь возвращался в строй.
Особенно ярко проявил мужество 24 июня 1944 года в боях при форсировании Западной Двины в районе Витебска у населенного пункта Лабейки.
22 июля 1944 года посмертно удостоен звания Героя Советского Союза.
В селе Отуз-Уул, ныне Ак-Суйского района, у здания средней школы установлен бюст Джумашу Асаналиеву, имя его носит школа и одна из улиц этого села.
В городе Минске его именем названа одна из улиц, доме № 7 которой установлена мемориальная доска.
У КРОМКИ ПОЛЯ ЛУГОВОГО
Он лежал в овраге у самой кромки лугового поля. Где-то там, за редким перелеском, занималось утро, раскрашивая в багровые тона краешек неба. Рассвет набегал на поле, вместе с ним наплывали запахи разнотравья. Поеживаясь, Джумаш приподнялся, лег грудью в отрытую с вечера выемку в стенке промоины, осторожно просунул ствол меж тонких веток одинокого кустика. Получилось ладно: поле просматривалось вдоль и поперек, и под бока ничего не давило. По опыту он знал — в таком удобном положении мог пролежать, ничем себя не выдавая, довольно долго.
Да, опыт многолетней охоты не раз его выручал. «Сгодилась древняя наука», — думал он, с нежностью вспоминая отца. Асаналы-мерген славился знанием природы, тому же с малых лет учил сына. Чуть подрос Джумаш, Асаналы повел его в горы, которые давно манили и в то же время немного страшили мальчика. Никогда не забыть ему того дня. Они долго шли по синему ущелью, навстречу волнующим звукам, которые, представлялось Джумашу, вырывались из пасти запертого в пещере легендарным батыром злого дракона. А то, что увидел потом, поразило еще больше.
За поворотом открылась взору река, которая как будто падала прямо с неба, чудом держась за огромную и гладкую скалу. Еще больше поразило живое чудо: у водопада они застали молодую косулю. Джумаш не мог наглядеться на сеголетку. Она, не замечая людей, мирно паслась на зеленой лужайке, мало-помалу приближаясь к воде. «Ата,— взволнованно шептал Джумаш,— как она на таких тоненьких ножках ходит?»— И не дожидаясь ответа, снова удивлялся: «Какие у нее большие глаза, черные-черные, а в них звездочки блестят! Ата, мы не будем стрелять в косулю, правда же?» — «Не будем, не будем, — ласково успокаивал сына Асаналы. — Как можно такую красоту губить!»
Он и потом, когда отец уже доверил ему свое ружье, не переставал восхищаться природой, и частенько возвращался с охоты с пустыми руками: не мог нажать курок, когда подводил мушку под шелковистую непоседу-белку или под вечно плачущий глаз лисы. Но Асаналы-мерген не корил Джумаша, напротив все теплел его взгляд.
«Добрый из тебя человек выйдет, — говорил сыну,— настоящий охотник. Рука у тебя крепкая и глаз острый, а главное — не губишь зря. Спокоен я за тебя».
Как захватывающую книгу изучал Джумаш родные горы Ала-Too. Чуть выпадет свободный денек до рассвета уходил в ущелья, засиживался у водопада, поджидая дичь. И никак не мог налюбоваться повадками грациозных косуль, гордых архаров. Часами наблюдал, как трудяги муравьи обустраивают свое жилище, а неутомимые пчелы облетают свои владения. А вечером у костра, затаив дыхание, слушал неторопливые рассказы отца об охотничьих былях, о Коджожаше.
...Мир вздрогнул, когда с запада надвинулся пожар Великой Отечественной. Всенародная скорбь болью отозвалась в сердце юного охотника. Никак не; укладывалось в его понимании, что кто-то смог поднять руку на жизнь и свободу Родины.
В аиле поселилась тревога, каждый день то в одном, то в другом доме женщины пели прощальную песню «Кош, Ала-Тоо» — «прощай, Ала-Too, твой сын уходит на фронт». Джумашу исполнилось только семнадцать, и в военкомате ему отказали — молод еще. Тогда он написал заявление в школьную комсомольскую организацию, вскоре его приняли в члены ВЛКСМ. Свободное от учебы и дел по хозяйству время посвящал тренировкам в стрельбе. «Только истинные мергены, с крепкими нервами, метким глазом могут отразить вероломного врага»,— объяснял Асаналы-ага. И Джумаш наловчился пулей бить птицу влет.
Сентябрь 1942 года. Наконец настал черед Джумаша. Провожая сына, отец вручил ему охотничий кинжал:
— Я бы тоже пошел, да стар стал, не берут,— сетовал Асаналы. — Бей фашистов, сынок, не жалей этих волков.
Никогда не забывай, сколько людей погибло от их рук. Знаю, если придется остаться одному, будешь сражаться до конца, не сдашься, не опозоришь наш род. Возвращайся с победой.
Не мог забыть Джумаш и трогательного прощания с матерью. От Ак-Суу до Пржевальска провожала мать сына.
«Береги себя, сынок, будь достоен своего отца», — без слезинки напутствовала она сына. Джумаш понимал, чего стоила матери ее выдержка.
— Я вернусь, мама. Обязательно вернусь. С победой!
Джумаш никогда раньше не уезжал так далеко от дома. Скоро их посадили на поезд, затем ехали пароходом, опять поездом. Перед изумленным взором юноши распахнулись необъятные просторы России.
«Нет, — думал он, глядя на эти необозримые дали, вспоминая родные горы,— такую великую страну никакому Гитлеру, будь он хоть о семи головах, как тот дракон, никогда не победить».
Молодое пополнение не сразу отправили на фронт. Начались упорные занятия. Природная ловкость, выносливость,
умение метко стрелять помогли Джумашу успешно освоить азы нового дела, он стал пулеметчиком, получил звание ефрейтора.
Июльское утро 1943 года стало для Асаналиева днем боевого крещения. В первом же бою Джумаш отличился, но был ранен. Он выбрал удобную, скрытую на местности позицию, бил короткими, точными очередям когда случайный снаряд накрыл пулеметный расчет. О ранении родителям ничего не сообщил: не хотел напрасно волновать отца и мат да и гордость не позволила. Из госпиталя - вновь на передовую.
Сейчас, лежа в овражке, оборудование под окоп, он мысленным взором охватил кровавые схватки, в которых пришлось участвовать. Даже трудно поверить, что выжил, сколько дорогих товарищей полегло. Разве мог он, не отомстив, не добив врага, возвратиться домой?! В марте 1944 года их расчет вновь накрыла вражеская артиллерия.
Тяжелые повреждения ног, рук, перебита ключица.
Когда Джумаш стал понемногу ходить главный врач госпиталя пригласил его к себе
— Мы вам советуем долечиться в домашних условиях.
— Спасибо, по когда решается судьба Родины, выбор небольшой: смерть или победа,— ответил Джумаш. — Я не имею права вернуться в аил, пока здесь льется кровь моих товарищей.
Бой за белорусское село Лабейки, что расположено на берегу Западной Двины, обещало быть жарким. Фашисты, отступая по всем фронту, цеплялись за каждый метр земли часто контратаковали.
Из-за лесочка медленно выкатывался огненный шар, предвещавший знойный июльский день. Рассыпая затейливую мелодии в небо порхнул жаворонок. Ничто не напоив пало о войне. И вдруг песнь жаворонка оборвал разрыв мины. Она плюхнулась впереди, шага в двадцати. «Ну, началось»,— нахмурился Асаналиев и сполз на дно оврага.
Обстрел длился недолго.
Джумаш приподнял голову, огляделся. Один за другим поднимались пулеметчики к счастью, от артналета никто не пострадал Бойцы занимали свои места. А по лугу уже бежали фашисты. Командир отделения пуле метчиков гвардии старший сержант Макеев скомандовал: «Огонь!» Прицельными очередями заставили гитлеровцев залечь. Тут же возобновился минометный обстрел. На этот раз фашистские наводчики оказались точнее, мины ложились вдоль овражка. Одна угодила в командирский расчет, Джумаш бросился к истекающему кровью Макееву, в то же время прямое попадание разметало бойцов его расчета. Джумаш подполз к Макееву.
— Товарищ старший сержант, вы слышите МЕНЯ — прошептал Асаналиев. Макеев не отетил. Джумаш остро почувствовал, что командир уже никогда не ответит ему, не приободрит, не улыбнется своей широкой улыбкой.
Душевная боль пронзила бойца. Джумаш в последний раз взглянул на Макеева и бросился к пулемету.
По полю во весь рост шли фашисты.
— Ну, гады — получайте за гвардии старшего сержанта Макеева, за товарищей моих!
Длинная пулемётная очередь срезала около десятка гитлеровцев. Цепь залегла, но фашисты не оставили мысли захватить передовой рубеж батальона. Мелкими перебежками они снова двинулись на позицию пулеметчика. Асаналиев бил короткими очередями. Подходили к концу патроны.
Враг, прижатый точным огнём не решался идти в атаку. Но вот немецкий офицер, с пистолетом в руке, он бежит от одного фашиста к другому, приказывая встать. Офицер был как на ладони, и Джумаш мог его запросто уничтожить, но не торопился. Выжидал. Гитлеровцу наконец удалось поднять около двух десятков солдат. Серо-зеленые мундиры скучились возле своего командира. Асаналиев нажал на гашетку, ровная строчка прошила эту ненавистную массу.
Еще одна атака была отбита.
Но фашисты снова поднялись. Им на время удалось отбить оставленные накануне позиции на опушке леса, откуда их вечером выбил батальон в котором служил Асаналиев.
Гитлеровцы не могли никак пройти позицию, которую занял Джумаш. Он вел бой в окружении. Кончились патроны в пулемётных лентах, он взял автомат. Подпускал фашистов совсем близко и косил их своим огнем.
Он уже не помнил, сколько длился этот страшный бои. Уставший до предела, несколько раз раненный, он отстреливался до последнего патрона.
—Рус, сдавайся! — орали фашисты. Видимо они намеревались взять отважного бойца живым.
—Рус не сдается,— крикнул в ответ Джумаш , выкладывая на полку окопчика гранаты — Вам никогда больше не придется ходить по нашей земле! Вот эта кромка поля — последняя ваша черта.
...Солнечным июньским днем, прогуливаясь по улицам Минска, я зашел в республиканский исторический музей. Знал, что сюда переданы личные документы и вещи Джумаша Асаналиева. Искать уголок Героя не пришлось.
В тишине огромного зала отчетливо звучал взволнованный голос молоденькой девушки- экскурсовода, стоявшей у одного из стендов в окружении школьников.
— Ребята, здесь собрано то немногое, что осталось нам в память о гвардии ефрейторе комсомольце Джумаше Асаналиеве. Этот человек, окруженный фашистами, весь израненный, без единого патрона, не сдался и не пропустил врагов. Повторив подвиг многих, Асаналиев, когда гитлеровцы подошли вплотную, взорвал в руках гранату...
Голос экскурсовода оборвался. Я еще долго стоял у стенда земляка, делая записи в блок-ноте, а ребята все не уходили. Притихшие, они внимательно рассматривали нехитрые вещи Джумаша, вглядывались в крохотную фотографию па иссеченном осколками комсомольском билете.
И подумалось мне: собственно, немного лет отделяет этих ребят от моих сверстников, так вот смогли бы они, представители нынешнего поколения, в критическую минуту поступить так же, как сделал это Джумаш?
Смогли бы. Потому что безгранично мы любим нашу землю, наше милое свободное Отечество,— вот откуда берутся наши силы. И недаром великую Страну Советов называют родиной героев.
А. ОМУРКАНОВ
