Жестокость Наср-Эддина по отношению к узбекским, кыргызским и таджикским трудящимся
Наср-Эддин-хан и окружающие его феодалы, пытаясь сохранить власть в своих руках под покровительством царских колонизаторов, 22 сентября заключили договор с туркестанским генерал-губернатором Кауфманом, по которому кокандский хан признавал себя покорным слугой российского правительства, отказывался от права на непосредственные дипломатические сношения с другими государствами и от каких-либо военных действий без разрешения туркестанского генерал-губернатора, открывал свои владения для русских купцов и предпринимателей, обязывался уплатить контрибуцию в сумме 600 тысячу рублей. Кроме того, Кокандское ханство должно было платить ежегодно России налогов — 5 тыс рублей.
По этому договору вся северная часть ханства по правому берегу реки Сыр-Дарьи и Нарына, в том числе часть Ферганы с городом Наманганом, отходила к владениям царской России. Из вновь приобретенных земель в составе Туркестанского генерал-губернаторства был образован Наманганский отдел, начальникам которого стал полковник Скобелев. Подписав вышеуказанный договор, Наср-Эддин-хан, подобно своему отцу Худояру, стал послушным слугой царизма. А царская власть, в свою очередь, взяла его под свое покровительство. Не случайно Кауфман обратился к населению Кокандского ханства с угрожающим призывом прекратить борьбу и помочь новому "законному" хану Наср-Эддину всем, чем только можно". Так, в одном из его воззваний от 25 сентября читаем, что "...Пулат-бек (Пулат-хан — К.У.) снова беспокоит народ... Приглашаю помочь в этом деле всеми силами своему хану. Объявляю также всему народу, что я беспорядков в ханстве терпеть не буду... Предупреждаю, что в случае продолжения беспорядков в ханстве наступит час наказания, тогда раскаяние будет поздно, а будет плач и горе". Однако ни угрожающие воззвания Кауфмана к местному населению, ни жестокие действия царских карателей, о которых говорилось выше, не могли приостановить народного восстания.
Попытки нового хана и представителей царской власти собрать с населения поборы и подати, а также войска для ханской армии, большая контрибуция, ложившаяся дополнительным тяжелым грузом на плечи узбекских, кыргызских и таджикских трудящихся, жестокость Наср-Эддина поднимали новые волны восставших против феодально-ханского гнета и покровительствующих ему колонизаторов. Поводом вновь вспыхнувшего восстания послужила попытка Наср-Эддина собрать людей на ханскую военную службу. Очевидец рассматриваемого восстания журналист Н. Маев не без основания писал: "Никто не хотел идти на службу к непопулярному хану, который и был избран на престол единственно вследствие того, что вожди инсургиционного движения надеялись его именем управлять ханством. С фактическим положением дел в Кокандском ханстве вынужден был считаться и Кауфман, который зафиксировал, что "Наср-Эддин-хан не сумел или не смог собрать ни воинов, ни денег для борьбы (с восставшим — К.У.). Беки, им назначенные в Андижане, Тарихане и Балыкчи, без денег, без войска, без оружия изгнаны из городов, а народные силы, оружие - все в руках восставших". Жестокость нового хана, послужившая одной из причин выступления, не отрицается даже в архивных документах, выходивших из-под пера официальных представителей царской власти. В одном из них читаем: "Личность эта (Наср-Эддин—К.У.), не обладая ни умом, ни способностями, необходимыми для управления государством и отличаясь лишь жестокостью, качеством, свойственным не человеку, а зверю, управление свое ханством начала с того, что в припадке кровожадности и стремления к полновластию перерезала многих людей ханства"'. Не случайно острие народного выступления было направлено против Наср-Эддин-хана и тех, кто его открыто поддерживал.
Ультиматум полковника Скобелева жителям Оша
