Восстание 1873—1876 гг. началось и протекало как антифеодальное и народно-освободительное выступление. Его движущими силами были кыргызские, узбекские и таджикские трудовые дыйкане, рядовые скотоводы, ремесленники и кубари, обнищавшие и разоренные в результате грабительской политики кокандского хана и его чиновников. В этом восстании принимали участие и представители феодальной знати. Занятие царской Россией большой части территории ханства привело к резкому уменьшению размеров феодальных, особенно вакуфных владений и сильному сокращению доходов феодальной знати. Более того, Худояр-хан, опираясь на поддержку царской власти, перестал считаться с крупными феодалами, даже с такими высокопоставленными лицами, как Абдурах-ман Афтобачи, Иса-Аулие и другими, которые играли раньше большую роль во внутренних и внешних делах ханства. Все это ущемляло интересы и привилегии части феодалов, военно-чиновничьей знати, мусульманского духовенства, правителей отдельных городов и создавало почву для присоединения их к восстанию.
Представителям феодальной знати, присоединившимся к восстанию, удалось отчасти стать во главе повстанцев.
Характер рассматриваемого восстания, как и всех других исторических событий, определялся участием трудящихся масс, которые составляли его движущую силу, а не действиями представителей феодальной знати.
Кстати, основная часть феодалов оставалась в стороне от восстания. Она проявила свою верность кокандским ханам и их защитнику—царской власти. Многие оказывали свои услуги карателям в подавлении восстания. И царская власть, боявшаяся народного восстания как огня, не оставила без внимания представителей феодальной знати, проявивших особое усердия в подавлении восстания. Солидную пенсию дали бывшим кокандским ханам Худояру и Наср-Эддину, против которых боролись повстанцы, а также предателям Абдурахману Афтобачи, Иса-Аулие и другим.
Тем самым царская колониальная власть пыталась укрепить свою социальную базу в крае и более активно привлечь местных эксплуататоров к борьбе против выступлений трудящихся за свою социальную и национальную свободу.
Meстнoe население, томившееся под гнетом "своих" эксплуататоров и царской власти, всячески поддерживало восстание и принимало в нем активное участие. Даже царские чиновники, как правило, умалчивающие о народной борьбе и скрывающие ее от других, вынуждены были зафиксировать факты о сочувствии, поддержке и участии в восстании трудящихся кыргызов, находившихся в подданстве России. Один из них писал: что "туземцы по случаю происходивших (восстание 1873—1876 гг.—К.У.) находились в напряженном состоянии и скрывали от русской (царской—К.У.) власти то, что им известно. Тревожные слухи усиливались с каждым днем, а 15 августа (1875 г.—К.У.) перед выступлением сотни мне было донесено, что на ауле-атинских кара кыргызов надеяться нельзя''. А другой царский чиновник, принимавший активное участие в действиях карательного отряда, заметил, что жители Ходжентского уезда, "как и все кишлачные жители, заведомо принимали участие в восстании, чему есть очень много доказательств". Под давлением фактов начальник карательного отряда Скобелев в своем рапорте от 5 ноября 1875 г. отмечал: "Жители кыштаков хотя высказываются за нас, но тайно участвуют в общем восстании, помогая шайкам (восставших—К.У.) деньгами и натурой". Царские власти приняли ряд мер для того, чтобы не давать восстанию распространиться на территорию, подвластную им. Помимо открытых действий против повстанцев, представители колониальной власти под угрозой смертной казни запрещали жителям уездов общаться с восставшими, установили военные патрули и объездчиков, которое строго следили за населением пограничных районов и ловили подозрительных лиц, а также усилили полицейскую охрану". Однако, все это не привело к желаемому результату. Как указано выше, ряд районов и городов, которые несколько лет тому назад вошли в состав России, были охвачены пламенем восстания.
