Он принимал участие в уникальных экспериментах SIRIUS, которые моделируют полет на Марс, а также курировал медицинский отбор первых космонавтов из ОАЭ и Индии.
В интервью 24.kg Ниязов поделился важными аспектами подготовки к дальним космическим полетам, рассказал о своем опыте и связях между высокогорьем Кыргызстана и космонавтами.
Арслан Ниязов
— Как вы начали свой путь в медицине? Какое значение имела ваша учеба в КРСУ для вашей карьеры?
— Во время учебы я работал в лаборатории на кафедре физиологических дисциплин медицинского факультета, принимал участие в кружках на разных кафедрах, включая медицинскую психологию и психиатрии, а также немного поработал на скорой помощи. После окончания КРСУ я прошел ординатуру по терапии в Российском университете дружбы народов (РУДН).
Мои знания, полученные на медфакультете КРСУ, а также практический опыт на скорой помощи очень помогли мне в дальнейшем.
— Когда вы переехали в Москву и что вас подвигло на этот шаг?
— В 2010 году, сразу после окончания КРСУ, я был направлен в ординатуру РУДН.
Я проходил обучение на кафедре госпитальной терапии в городской клинической больнице № 53. Профессор Павел Огурцов, заведующий кафедрой, к сожалению, ушел во время COVID-19, также руководил Центром изучения печени РУДН. Начав свою карьеру в этом учреждении как исследователь, я затем стал врачом-терапевтом-гепатологом, работая с пациентами с заболеваниями печени и участвуя в международных клинических исследованиях.
— Когда вы начали интересоваться космической медициной?
— Я задумался об этом в 2014 году, а в 2015-м начал работать в Институте медико-биологических проблем РАН (ИМБП) — ключевом учреждении по медико-биологическому обеспечению космических полетов. Сначала я работал там по совместительству, а в 2017 году полностью перешел на эту работу.
Это можно назвать и «дауншифтингом», и стремлением к чему-то более масштабному.
Сегодня Арслан Ниязов:
— Как вы адаптировались к особенностям космической медицины?
— С одной стороны, адаптация прошла довольно легко, но с другой — я продолжаю адаптироваться уже десять лет.
— Каковы ваши эмоции от первого участия в поисково-спасательных операциях?
— Моя первая работа в поисково-спасательных операциях состоялась 11 июня 2015 года — это была посадка экипажа Международной космической станции (МКС) — Антона Шкаплерова, Саманты Кристофоретти и Терри Вертса на космическом корабле «Союз ТМА-15М». Это было очень волнительно.
— Какой из космических экспериментов стал для вас наиболее значимым?
— Если говорить о наземных экспериментах, то «Луна-2015» и «Иммерсия-2016» были одними из первых, в которых я принял участие. Однако самым значимым для меня стал проект SIRIUS, где я был главным врачом.
Что касается экспериментов в космосе, то это «Альгометрия», в рамках которого изучались изменения боли у космонавтов во время полетов на борту МКС. Эксперимент завершен, и мы получили интересные результаты, которые скоро опубликуем.
— Чем вы сейчас занимаетесь в подготовке космонавтов?
— Моя работа охватывает несколько направлений: разработка методов оказания медицинской помощи и программ медобеспечения для космических миссий, проведение исследований в области космической медицины, медицинское сопровождение выходов в открытый космос, участие в поисково-спасательных операциях, а также в медицинском обеспечении наземных экспериментов и совместных проектов. Я также принимал участие в медицинском отборе первых астронавтов ОАЭ и первого индийского отряда космонавтов.
— Какие риски для здоровья космонавтов вы считаете наиболее серьезными?
— Наиболее серьезными являются эффекты микрогравитации — прежде всего, ослабление сердечно-сосудистой системы и атрофия мышц. Для дальних полетов, например, к Луне или Марсу, критично будет воздействие радиации.
Важно различать длительные полеты, которые могут быть орбитальными (российские космонавты часто находятся в годичных миссиях), и дальние полеты, где отсутствие возможности быстрой эвакуации пострадавшего становится серьезной проблемой.
— Как, по вашему мнению, изменится подготовка космонавтов в ближайшие 10-20 лет?
— Подготовка будет усложняться, увеличится количество требований к образованию и навыкам. Перспективные исследования будут сосредоточены на воздействии радиации и психофизиологических аспектах.
— Были ли у вас ситуации, когда нужно было принимать быстрые решения, влияющие на жизнь экипажа?
— К счастью, таких ситуаций не возникало.
— Какую роль вы играли в проекте SIRIUS?
— Я был ответственным врачом, организуя медицинское обеспечение всего проекта и непосредственно сопровождение членов экипажа. За мне подчинялись дежурные бригады, которые работали круглосуточно, обеспечивая безопасность и выполнение научных методик.
— Чем SIRIUS отличается от других подобных экспериментов?
— Это был совместный проект ИМБП, Роскосмоса и NASA, проходивший с 2017 по 2024 год, и состоящий из четырех этапов: SIRIUS-17 (17 дней), SIRIUS-19 (4 месяца), SIRIUS-21 (8 месяцев) и SIRIUS-23 (1 год). Ни одно другое подобное исследование не могло бы обеспечить эксперименты такой продолжительности. Ранее проводился эксперимент Mars 500 с максимальной изоляцией 520 дней. Гермообъект SIRIUS поддерживает внутреннюю изолированную среду.
SIRIUS стал первым экспериментом с участием мужчин и женщин в одном экипаже, в рамках которого проводилось до 70 отдельных исследований, включая участие более 10 стран.
— Какие нагрузки испытывают участники длительной изоляции?
— В основном это психологические нагрузки: длительная изоляция, монотонность, ограничение общения с внешним миром, нештатные ситуации, депривации сна и прочее — все это может привести к хроническому стрессу.
— Какие результаты последних миссий SIRIUS вы считаете ключевыми для будущих лунных программ?
— Результаты касаются взаимодействия между членами экипажа разных полов и национальностей, влияния на микробиом, а также отработки вопросов медицинского обеспечения.
— Возникали ли непредвиденные ситуации во время экспериментов?
— Нештатные ситуации случались, но в большинстве случаев их удавалось успешно решить.
— Хотели бы вы сами отправиться в космос? Каковы ваши шансы на это?
— Хотел бы, но шансы невелики. Я участвовал в отборе космонавтов в 2018 году, но не прошел по состоянию здоровья.
— Какой совет вы бы дали молодежи Кыргызстана, мечтающей о науке, медицине или космосе?
— Не бойтесь следовать своим мечтам.
— Есть ли много специалистов из Кыргызстана в космической сфере? Видите ли вы потенциал для увеличения их числа?
— Специалистов из Кыргызстана в космической области не так много. Можно отметить космонавтов Салижана Шарипова и Сергея Корсакова, который состоит в отряде космонавтов. Также в ИМБП работает Стефания Федяй — врач-психиатр, которая тоже окончила КРСУ и участвует в медицинском обеспечении космических полетов.
— Планируете ли вы реализовать какой-либо проект в Кыргызстане в этой сфере?
— Было бы интересно что-то организовать в Кыргызстане. В советское время космонавты проходили учебно-тренировочные сборы и реабилитацию в условиях высокогорья в республике.
— Какой момент в вашей карьере стал для вас самым вдохновляющим?
— Когда я увидел свое имя в титрах фильма «Вызов» (это шутка).
