«Долго, нет ли, бедно ли, богато Жили-были на земле когда-то» - Так обычно сказки говорят. О Багыше, в сказку веря свято, Расскажу я вам на новый лад.
...Русла рек, поимых родниками, Лес непроходимый окружал. И деревья тёрлись в нём стволами, И от искры вспыхивал пожар. Птицами и дикими стадами Та земля была населена. Солнце днём сияло над горами, Ночью озаряла их луна. И среди невиданных растений, В окруженье сказочных красот, Тепля очаги своих селений, Жил в те годы труженик-народ. Метко стрелы острые разили Птиц, зверей и летом, и зимой. Красоты, невиданной на свете, И жену имел он, говорят. И у них росли и крепли дети, Сын и дочь — с косичками до пят. Вот умело трогая поводья, Верный лук держа наперевес, Двинулся в охотничьи угодья Мой Багыш через дремучий лес. В помощь двух джигитов снарядили,— Ведь с добычей труден путь назад,— Всех троих в дорогу проводили Жители аила — стар и млад. Всадники всё выше поднимались По тропе, приметной только им. И вблизи поляны оказались, Что считалась пастбищем лесным. Тут подняли шум они в округе, Разбудив таинственную тишь. Заметались элики в испуге — Метко стрелы в них вонзал Багыш. Всю добычу кинулись джигиты Подбирать, от радости дрожа. А Багыш с мечтой, до срока скрытой, Всё смотрел на склон, где жил кульджа. «Эта высь доступна только птице...» Прежде чем продолжить дальний путь, Он из родника попил водицы И прилёг в тени передохнуть. Сон его сморил дремотой сладкой. Вдруг!.. Понять он ничего не мог — От когтей, сведённых мёртвой хваткой, Боль его пронзила, как ожог. Огляделся он на всякий случай... Всё внизу — деревья и кусты. Беркут подхватил его могучий! Подстерёг и грянул с высоты. И в когтях истёк бедняга кровью, Стало вдруг в глазах его темно. Поднял его беркут до гнездовья, Бросил, словно мёртвого, на дно. На скале, в гнезде, почти отчаясь, Жил Багыш, и к смерти был готов. И жестоким голодом терзаясь, Отнимал он пищу у птенцов. И, едва заслышав клёкот птичий, Прятался поглубже в тот же миг. Беркут улетал. А мясо дичи Сам делил охотник на троих. Резал шкуры съеденных животных И сушил, и вил себе ремни, И концы их связывал он плотно, И потом спасли его они...
«Целый год тебя, Багыш, мы ждали. Как нам быть, кормилец, без тебя?» — Все в родном аиле причитали, Безутешно плакали, скорбя. Щёки расцарапала от горя Бедная красавица-жена. И её слезам печально вторя, Вся округа слёз была полна. По жене тоскуя и по детям, Вести им не мог Багыш подать. Сколько ещё жить ему на свете? Этого никак не мог он знать. Сколько б он ни проявлял сноровку, Сколько бы ни связывал ремней,— Опустил он вниз свою «верёвку» — Высоко! Не спустишься по ней... «Я ведь был охотником в аиле! Чем теперь я людям помогу?» И мечты о доме уносили Вдаль его, к родному очагу. «Как мне быть? — терзался он вздыхая. Небеса свободы не хотят...» Гладил оперение, лаская Повзрослевших сильных беркутят. Дав мясца им наклеваться вволю, Говорил печально сам с собой: «А мои птенцы — их тоже двое — Не дождутся-ждут меня домой. Были б крылья, я бы их расправил, Полетел бы радостно к земле. Где родных детей своих оставил... Крыльев нет! Я — пленник на скале!» Словно так душа его хотела,— Два птенца, послушные вполне, Из гнездовья вылетали смело И парили плавно в вышине... Ещё долго их охотник холил, Вскармливал, лелеял, приучал, Как детей, готовил их на волю, И надеждой дерзкою крепчал. Час настал! Надёжными ремнями Лапы он связал им без труда, Ухватился за ремни руками — Будь что будет! — прыгнул из гнезда. Беркуты с широкими крылами Вниз снесли Багыша в тот же миг. Очутился он на той поляне, Где однажды рок его настиг. По тропе, которой уходили На охоту, через крутосклон Он спустился, и в родном аиле Появился с беркутами он... Нет, не зря мы сказки наши любим. Сказка ложь, да в сказке есть намёк. Был Багыш-охотник нужен людям, Ради них и смерть он превозмог.
