Возвращение Чжан Цяня, посланного 13 лет назад в Западный край!
Возвращение Чжан Цяня домой
В светлый сентябрьский полдень на дороге в Чанъань ехали на ослах четверо путников: двое мужчин, женщина и мальчик лет девяти - десяти. У седла каждого — с одной стороны торба с овсом, с другой — корзинка, в каких обычно возят дорожную провизию. За спиной одного из мужчин торчал длинный кожаный сверток: копье — не копье, лук — не лук...
Вот уже показались стены Чанъани. Повозок и пешеходов на дороге стало больше.
У Западных ворот народу — как на рынке. Здесь и был небольшой летучий рынок: торговали съестным и прохладительными напитками.
Велика ханьская столица! Пока петляли по улицам и переулкам, перевалило далеко за полдень. На постоялом дворе «Здесь все надежды сбываются» женщина и мальчик остались, а мужчины продолжили путь. Наконец они добрались до Янцю — Западных ворот в стене, окружавшей комплекс императорских парков и дворцов.
Начальник привратной стражи столь долго и подозрительно всматривался в путников, что один из них не выдержал и сказал второму:
— Разверни!
Его товарищ стащил со спины длинный сверток, снял кожаный чехол. В нем оказался самый настоящий посольский бунчук. Лан вытаращил глаза.
— Теперь веришь?
Лан побежал докладывать по начальству.
И скоро императорский двор облетела потрясающая весть: возвратился Чжан Цянь, посланный 13 лет назад в Западный край! Сейчас он на приеме у императора.
Молоденькие придворные дамы, которые были в колыбели или родились в год отправки посольства к юэчжам, спрашивали :
— Кто такой Чжан Цянь?
Великие милости посыпались на голову Чжан Цяня. Он был пожалован княжеским титулом Бованхоу и таким образом переводился в разряд высших сановников государства. Верный Ганьфу тоже получил — не абы что, а чин Слуги Посланника. Даже супруга посла удостоилась звания Знатной дамы из Танли. Но во дворец ее не приглашали...
Зато оба титулованных путешественника день и ночь пропадали в императорских покоях. Сведения, привезенные Чжан Цянем, оказались важными до чрезвычайности. Перед людьми Хань вдруг открылся удивительный громадный, поистине безграничный мир.
И неизмеримые возможности для торговли.
Чжан Цянь предложил императорскому совету грандиозный план. Нужно пробиться на запад. Вступить в прямой контакт с Даванью, Дахя (Бактрией), Аньси (Парфией) и так далее, «распространить ханьские владения на 10000 ли; тогда с переводчиками девяти языков легко узнать обыкновения, отличные от шляпопоясных (т. е. китайских) и распространить влияние Поднебесной до четырех морей...»
Китайские товары, в первую очередь шелк, найдут себе новые рынки, а оттуда хлынет то, чего не имеется в Срединном государстве.
Бованхоу Чжан Цянь говорил ярко и убедительно. Советники думали: недаром этот человек сумел покорить об хождением и красноречием иностранные дворы. От картины, им нарисованной, у них самих кружились головы.
Решено было послать на запад новое посольство — конечно же, во главе с Чжан Цянем. Но если в 138 г. единственной целью был военный союз с юэчжами, то теперь ставка делалась на другой кочевой народ — усуней.
Как только Чжан Цянь освобождался от заседаний в императорском совете, его атаковали придворные. Санов ники наперебой зазывали в гости. Всем хотелось послушать рассказы о небывалом путешествии. Особенно усердствовали дамы. Такой высокий, стройный, сильный, еще сравнительно молодой — и уже князь, знаменитейший путешественник, обласканный самим Сыном Неба...
Подумать только: когда у императора родилась восьмиюродная племянница, то дать имя девочке поручили именно Чжан Цяню. Он назвал ее Веточкой Радости.
Чжан Цянь рассказывал. А рассказывать он умел. Многое умел Чжан Цянь Бованхоу.
О том, как добирались назад через дикие степи и безжизненные пустыни, посланник рассказывал кратко. И весь этот потрясающий сердце путь выглядел как беспрерывная цепь потерь. Потерь товарищей, спутников...
Во-первых, за время гуннского плена умерли двое: лекарь и астролог.
Затем в Давани умер один и в Дахя — один. Еще один погиб в горах Тянь-Шаня, сорвавшись в пропасть.
И все же в обратную дорогу вышло около ста человек.
Благополучно прошли между Тянь-Шанем и Алаем. И тут снова попали в плен к гуннам. В стычке с ними погибло несколько человек, несколько умерло впоследствии от ран.
Почти год провели они в гуннских кочевьях. Жена встретила мужа-беглеца сначала очень неприязненно.
Он долго и красноречиво втолковывал ей: он, мол, и не думал бросать семью. Просто необходимо было выполнить приказ повелителя. Вернулся к ней, горячо люби мой... Любящая.жена простила.
Вскоре случилось важное событие: сановники убили своего шаньюя. В кочевьях началось брожение, перешедшее в кровавую междоусобицу. И Чжан Цянь завел с же ной разговор: надо поручение Сына Неба довести до конца, то есть доставить сообщение-в Поднебесную.
Верная жена отвечала кратко:
— Где ты, там и я.
Она сама боялась за жизнь инородцев — мужа и сына. Когда в орде резня, все могло случиться. И посольство опять бежало.
Чтобы еще раз не попасться гуннам, резко повернули на юг. Шли вдоль высочайших хребтов Куньлуня по южной кромке пустыни Такла-Макан.
Из глубин пустыни часто дул свирепый хыйфын. Тогда на путников неслась стена желтой обжигающей пыли. Приходилось пережидать в каком-нибудь укрытии день, два, три. Когда дует хыйфын, прячется все живое.
Мучили голод и жажда... Солнце палило так неистово, что даже камни покрывались бурой запекшейся коркой — «загаром пустыни».
Иногда попадались «обманные» род ники: вода в них была горько-соленой. Огромные пространства вокруг покрывали солончаки. В этих условиях китайцы умирали один за другим. Страшной жары не выдерживало сердце. Но хуннуска и ее сын — дети пусты ни — выжили.
Одолев пустыню, попали в необъятные трясины кочующего озера Лобнор. Густые тростники, полные гнуса, вонючие топи, тянувшиеся на сотни ли, — все они получили свои жертвы. Многие умерли позже от болотной лихорадки. После Лобнора в живых осталось совсем мало... И нас тал день, когда их осталось всего четверо. Слуга и жена были гуннами. Сын вырос в орде. И единственный «черноголовый»— сам посол.
Но местности уже стала меняться. То там, то здесь между камней вздымались пучки сухой травы, появились пресные роднички, около них на влажной почве отпечатывались следы зайцев, лисиц, копытных...
Путники — кожа да костя — немного воспрянули духом-Искусный стрелок Ганьфу принес однажды зайца. В другой раз — дзерена.
Как-то убил волка, его мясо, жесткое, с неприятным запахом, тоже съели.
Когда эти четверо пришли, наконец, в Дуньхуан, комендант гарнизона не поверил их рассказам. Очень все это подозрительно: один китаец и трое гуннов. За тринадцать лет пограничная стража сменилась, никто не знал Чжан Цаня в лицо. Даже посольский бунчук не помог, мало ли посольств сгинуло в степи оставив там свои бунчуки. Подбери его и объявляй себя доверенным лицом императора...
Комендант все же дал путникам четырех ослов, немного медных монет и провизии на дорогу. Все это он занес в графу служебных расходов, не преминув увеличить сумму...
Открытия Чжан Цяня
