Семетей. Поездка Семетея в Талас. Часть - 3

Поездка Семетея в Талас. Часть -3

Семетей вынул из хуржуна одежду - подарок, который послала Каныкей Бурулче по случаю рождения Куяьчоро, и передал несчастной страдалице. Для Кульчоро у него была одежда, которую сшила для него Каныкей. Бакай привел серую кобылицу, которую они тут же закололи в жертву в память умершего Алмамбета.

Бурулча рассказала им всю историю жизни Алмамбета - про то, как он оставил трон в Бейджине и приехал к Манасу. Она поведала им, как притесняли ее Абыке с Кёбёшем, после смерти Алмамбета, и как она, не вынеся их издевательств, решила убить себя ножом, но трехлетний Кульчоро вырвал нож из ее рук. Она долго говорила им о всех перенесенных ею мучениях, которые продолжались до этого дня.

Шестилетний Кульчоро, не вынеся издевательств и побоев шести негодяев, скрывался в горах.

В тот день, когда приехали Семетей и Бакай, ему приснился сон, будто подъехал к нему какой-то незнакомец на белом бычке и сказал: "Сражаясь во время войны, ты, бедняжка, никогда не отступай перед лицом врага. Ты будешь удачливым в жизни, потому не бойся, ты не будешь обижен. У Бакая есть один человек, который считается его другом до гроба жизни, это - твой названный брат, Семетей, сын Манаса, ему теперь исполнилось двенадцать лет. Скоро он должен приехать в Талас".

От испуга Кульчоро проснулся и понял, что видел чудесный сон. Обрадовавшись, он пустился бежать к шалашу Бурулчи. Увидев привязанных около него лошадей, он удивился и подумал: "Откуда это приехали люди?" Он знал, что до этого дня к ним никогда никто не приезжал.

Подойдя, он поздоровался с приехавшими.

Бакай и Семетей стали поочередно целовать и ласкать его. Кульчоро со своей стороны рассказал им о побоях и издевательствах, перенесенных им от Абыке и Кёбёша. Поведав им обо всем, он спросил их:

- Когда же мы отомстим им за это? Я еще молод для того, чтобы вступить в борьбу с Абыке и Кёбёшем, но скажите - когда же мы отберем все разграбленное ими наше имущество?

Услышав эти слова, растрогались Бакай и Бурулча и горько заплакали, говоря:

- О, если бы львы Алмамбет и Манас были живы, головы наши не видели бы столько несчастий и бед, сколько пришлось нам перенести.

- Если мои родственники согласились бы, - сказал Семетей Бакаю, - можно было бы выдать замуж Каныкей за Абыке, собрать сыновей бывших чоро моего отца и сделать их моими соратниками. Нельзя ли в этом же году объединить народ, собрать большое войско и отомстить китайцам за моего отца Манаса?

Бакай ответил ему так:

- Мысль о мести китайцам за отца очень хороша, но имей в виду, что твои родственники и оставшиеся от твоего отца чоро тебе ничего хорошего не принесут: они - изменники. Ведь из-за их преследований мы все оказались бездомными бродягами и презренными людьми. Несчастный Манас собрал своих чоро, раздал коней и одежду- сделал из них людей, но ни один из них не вспомнил эти благодеяния, и за все, что им было сделано хорошего, они отплатили только злом.

Разговаривая друг с другом, Семетей и Бакай взошли на один из холмов и вдруг увидели одетого в железные доспехи батыра, ехавшего к ним навстречу на огромном темно-рыжем коне. Он был величиной с половину горы. Увидев его, Семетей вскипел гневом, хлестнул Актулпара плетью по бедрам, схватил копье и, не предупредив всадника ни словом, ни криком, догнал его, ударил копьем в спину. От этого удара копье Семетея разлетелось вдребезги, а великану удар копья показался меньше, чем укус вши.

Разъярившись, великан в свою очередь, не долго думая ударил коня своего плетью, догнал Семетея и нанес ему несколько ударов секирой. От удара секиры Семетей потерял сознание, а из глаз его посыпались искры.

Он растерялся и, не зная, что делать дальше решил повернуть обратно к Бакаю, чтобы как-нибудь спасти свою жизнь. Пустив поводья коня, второпях возвратился он к Бакаю. Увидев его, Бакай спросил:

- Что случилось с тобой, Семетей? Что ты видел? Разве уже пришли враги из Китая?

Сказав это, Бакай подтянул подпругу у седла своей лошаденки и, осмотревшись, увидел едущего батыра. Был он величиной с половину горы, в одной руке держал копье длиной в двенадцать обхватов, а в другой - стальной щит. У всякого, кто его увидел, от одного его вида душа замерла бы от страха.

Когда Бакай взглянул еще раз, кто сидел на коне и преследовал Семетея, ему показалось, что это никто иной, как сам Манас, так велико было сходство. Когда ехавший на коне приблизился, и они присмотрелись к нему, Бакай опознал в нем сестру Манаса Кардыгач.

Подъехав и поздоровавшись с Бакаем, она спросила его, живы и здоровы ли Манас, его сорок чоро, ее мать Чийырды и Каныкей? Она рассказала ему о том, что появились два великана - Кокдоо и Акдоо, и что она с ними сражалась семь лет и не могла победить их.

- Я приехала, - сказала Кардыгач, - на свою родину к вам и к Манасу с тем, чтобы просить вашей помощи в борьбе с этими чудовищами.

Бакай рассказал ей о смерти Манаса и о всех несчастиях, их постигших. Свой рассказ он закончил так:

- Я теперь живой мертвец. С того времени, как я обратился в мертвеца без могилы, прошло уже двенадцать лет. Оставшийся после Манаса сирота по прошествии двенадцати лет вот только что возвратился, и я вижу его в первый раз.

Кардыгач, услышав о смерти Манаса, в горе начала рвать себе щеки. Заголосив, она свалилась со своего темно-рыжего коня на землю и пролежала в беспамятстве долго, что за это время могло бы свариться мясо.

Обратившись к духу Манаса, она помолилась за упокой его души и стала снова расспрашивать Бакая о том, что произошло после смерти батыра. Узнав обо всем, она вскричала:

- Я сейчас же поеду и убью Абыке, Кёбёша и всех сорок чоро.

Но Семетей сказал, обратившись к Кардыгач:

- Эдже, выслушай меня! Все, что ты говоришь - правильно. Однако знай, что уничтожить их силы хватит и у меня. Пожалуй, народ может осудить нас, если мы перебьем своих родственников и оставшихся от отца чоро. Это может опозорить нас. Лучше, поэтому, прямо отсюда спокойно возвращайся обратно, а я покорю тебе врагов, великанов Акдоо и Кокдоо. Если же ты не послушаешь меня и поедешь к Абыке и Кёбёшу, знай, что тогда мои дела не будут твоими, а твои дела - моими.

Видя, что сопротивляться Семетею бесцельно, Кардыгач согласилась с ним, но уехать домой все же сразу не решилась. Она боялась, что Абыке с Кёбёшем и их приближенные убьют Семетея и Бакая, и потому тихонько, издали стала охранять их.

Бакай-хан, между тем, продолжал рассказывать Семетею про все, что было и прошло, и давал ему советы, как поступать дальше.

- Знай, бедный сирота, оставшийся от Канкора, - наставлял он, - пока на стороне Абыке и Кёбёша находятся сорок чоро Манаса и шесть негодяев, они сильны, твои враги. Сорок чоро не все одинаковы, среди них есть такие как Кыргынчал или Тазбаймат - это испорченные бунтари и трусы, но есть и такие, как Шууту, не трусы, но честные, храбрые батыры.

Когда сивогривый отец твой умер, Кыргынчал с Тазбайматом нарушили свою верность Манасу и больше, чем кто-либо, стали причиной наших унижений и позора. Они своими собственными руками причинили нам много бед.

Давай, мы с тобой не будем торопливы и, не осмотревшись не поедем к ним, а прежде разведаем хорошенько, кто из них где находится, что они делают и какие у них намерения. И только разузнав все хорошенько, начнем действовать.

Сказав это, он посоветовал Семетею укрыться в одном ущелье, а сам направился разведать о местонахождении Абыке и Кёбёша.

Бакай в молодости не раз побывал в различных тайных наездах, он был искушенный большим опытом разведчик. Поэтому теперь, никому не показываясь и скрываясь от людских взоров, он тайком стал разузнавать обо всем.

Кёбёш-хан в это время так непомерно зачванился, что никого не хотел признавать. Каждый день вместе с сорока чоро он только и делал, что пил арак и смотрел на весь мир охмелевшими глазами.

Однажды, собрав вокруг себя сорок чоро, он стал хвастаться перед ними, говоря:

- Когда был жив глупый Манас, побеждали врагов вы, а не он, а слава доставалась ему. Вы все сорок чоро тогда, не зная покоя, всегда находились на границах, сражаясь с врагами. С тех пор, как стал ханом я, вы ни на шаг не отходите от своих домов, пьете арак, едите мясо и живете спокойно и беспечно. А ну-ка, друзья, не боясь, скажите откровенно, кто из нас лучше, я или Манас?

Лицемерные подхалимы Кыргынчал и Тазбаймат хотели бы в ответ на это сказать что-нибудь похвальное Кёбёшу, но так как у него не было ни храбрости, ни ума, ни отважных дел, то даже и они молчали, как будто набрав в рот муку, и, склонив головы, смотрели перед собой, ковыряя в земле. Остальные чоро тоже не могли ничего сказать и сидели, понуря головы. Один только Шууту, засучив рукава и откашлявшись, начал говорить так:

- Ты, Кёбёш, так же далек от Манаса, как небо от земли. Манас - это многоводная, бурлящая река, а ты перед ним ни больше ни меньше, как капля воды. Когда сивогривый был жив, не было земель, где не побывали бы его сорок чоро, и не было народов, нами не покоренных. Мы рахъезжали на скакунах, подобных Дулдулу, а одеждой нашей были исключительно бобры. А ты, скажи, что ты сделал достойного, кроме того, что ты пьешь арак?
На эти слова Шууту ни Кёбёш, никто другой ничего не могли возразить, и все молчали.

После этого сорок чоро отправились по домам. В это время Бакай высунул голову из-за небольшой горы, за которой он спрятался, и с осторожностью стал осматриваться кругом. Он увидел человека, ехавшего на ленивой лошади, в изношенной плохой одежде. Когда этот человек подъехал поближе, Бакай узнал в нем Шууту и вышел к нему навстречу. Увидев Бакая, Шууту соскочил с коня, закинул поводья лошади себе на шею и, горько плача от радости, приветствовал его. Поздоровавшись с ним, он стал вспоминать о привольной жизни при Манасе и рассказывать о том, какие издевательства приходится ему переносить теперь. Рассказал он подробно, не утаивая ничего, и о только что бывшем разговоре и о своем ответе на слова Кёбёша.

Бакай стал расспрашивать о настроениях сорок чоро и о том, что делали Абыке и Кёбёш.

- Хан-отец, - спросил его Шууту, - скажи неужели мы навсегда будем жить так бесславно? Нет ли каких-либо вестей об оставшемся от сивогривого Манаса сироте? Ему теперь должно исполниться двенадцать лет.
Бакай отвечал ему:

- Тот сирота прибыл, я дождался своего счастья: потерянное мною - найдено, оборванная веревка соединилась. Теперь от Абыке и Кёбёша, от шести негодяев и сорока чоро я потребую возмездия за все нанесенные ими оскорбления и обиды.

Не поверил ему Шууту:

- Милый мой аба, правду ты говоришь или шутишь? Неужели сирота прибыл? Неужели бог и вправду послал нам такую радость?

Бакай уверил Шууту, что это так, и стал просить его отвлечь куда-либо сорок чоро и оставить Абыке с Кёбёшам одних, чтобы он с Семетеем могли поехать к ним. Шууту согласился, обещал все сделать так, как просил его Бакай, и, повернув коня, поехал обратно. Приехав к Абыке с Кёбёшем, Шууту, в знак отчаяния ударяя ладонями рук, сказал им:

- Бог нас наказал, не арак бы вам пить, а кровь отцов своих! Живется вам беззаботно, не держите вы охраны на границах. Бы допустили, что китайский хан Конурбай перевалил с большим войском через перевал Карабура. Видно нам всем теперь пришел конец!

Услышав эти слова, сорок чоро второпях стали вооружаться, сели на коней и выступили против врага, а Бакай, незаметно следивший за всем, сел на своего коня, вскачь направился к Семетею и, подъехав, сказал:

- Милый мой сирота! Шууту обманул сорок чоро, и, рассказав, что наступает китайский хан Конурбай, увел их за собой. Абыке с Кёбёшем теперь остались одни, поедем к ним. Но помни, когда ты войдешь к ним в дом, смотри, садись осторожнее, в их домах имеются приготовленные в земле зинданы. Смотри также остерегайся, чтобы в пишу тебе не подмешали яд. Увидев тебя, они станут льстить и угождать тебе, но в душе они нечестные и нечистые, их жалостливым словам нельзя верить. Когда мы будем у них, попроси, чтобы они отдали тебе как подарок оставшееся от твоего отца имущество, и если дадут - возьми, а если не дадут - не затевай с ними ссоры и уезжай обратно.

Уговорившись так, они поехали к аилу Абыке и Кёбёша. Подъезжая туда, Бакай показал Семетею:

- Вот, видишь, то, что там виднеется, это - золотой дворец твоего отца, а вот эти строения - это золотой дворец Каныкей.

Выставленная Абыке и Кёбёшем стража безмятежно спала, а потому о приезде Бакая с Семетеем никто не узнал и приезда их никто не заметил.

Привязав к коновязи лошадей, Семетей с Бакаем вошли в дом Абыке. Увидев Бакая, Абыке встал со своего места и сказал:

- Наконец - то оборвавшееся соединилось, потухшее вновь зажглось. Будь здоров, святой отец Бакай, своими руками выведший в люди потомков Джакыпа, моего отца. Когда умер великий лев - Манас, среди народа распространились ложные слухи о тебе, и это стало причиной того, что мы двенадцать лет не виделись, бесспричинно сделались друг другу врагами. В этом, святой отец, виновны мы, прости нас, мы, видно, ошибались.

Сказав это, он стал обнимать Бакая и громко рыдать, приговаривая:

Когда умер могучий прекрасный лев - Манас,
С ним умер весь киргизский народ.
Тогда, разлучившиеся с великим львом,
Остались мы здесь одни, недостойные,
И стали подобны потухшему пожару.
Ушла от нас горемычная Каныкей,
А с нею сирота Семетей.
Вдовой ушла Каныкей,
Бродягой стал Семетей.
Отец мой Бакай, когда я только об этом подумаю,
Душа моя загорается.
Сына Манаса единородного
Просил я у бога увидеть.

Справлялся я о нем у знахарей,
И, не узнав о судьбе сироты,
Мучаясь, я иссох.
Называемая казгалдак несчастная птица
Летит в поисках равнины.
Отец мой, если бы ты знал, сколько горя я переживаю
Из-за этого мальчика сироты!
Называемая с трепетом несчастная птица
Летит в поисках равнины,
Великое горе я переживаю,
Плача об оставшемся от могучего льва сыне!
Называемая сарычем несчастная птица,
Распластав свои крылья, летит за пищей.
Единственный сын, которого Манас увидел в конце жизни,
Покинул родину из-за меня.
Называемая ястребом несчастная птица,
Не оглядываясь, летит, спасая свою жизнь.
Милая моя сношенька Каныкей
Бежала, спасая Семетея,
В гневе она ушла из-за меня.

Семетей. Поездка Семетея в Талас. Часть - 2