«Красный террор» против А. Сыдыкова
За два месяца до стихийно начавшегося Беловодского мятежа, 30 сентября 1918 г., X. Хасанов, являвшийся в это время комиссаром по национальным делам Пишпекского Совдепа, а также членом следственной комиссии и местного ревтрибунала, предпринял попытку возбудить дело по обвинению в «контрреволюционных выступлениях» Абдыкерима Сыдыкова, Сатаркула и Садыка Джангарачевых, Сейдахмата Чукина, Асанкула Чолпонкулова, Ахмед-бека Койбагарова, Даулетбека Кобылова, Азимбека Сагымбаева и Садыбакаса Джандаева. Некоторые из обвиняемых были в близком родстве с А. Сыдыковым (Чукин, Джангарачевы), некогда состояли в партии «Алаш» и левых эсеров. Вот почему в «Очерках» появилось безапелляционное утверждение, что во главе Беловодского мятежа помимо эсеров также стояли и алашордынцы. Хотя во время подготовки этих «Очерков» доподлинно было известно, что костяк мятежа составляли русские и дунганские крестьяне. Удачно было выбрано и время предъявления X. Хасановым обвинения. 5 сентября 1918 г. Совнарком РСФСР, вслед за состоявшимся покушением на Ленина, якобы организованным эсерами принял решение, вошедшее в историю как постановление о «красном терроре». В нем, в частности, говорилось, что «подлежат расстрелу все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям заговорам и мятежам...», хотя, как известно, по политическим мотивам расстреливали и до принятия этого постановления. Например, в июне 1918 г. было расстреляно 56 человек, в июле-августе — 937 человек. Пиком же красного террора стал сентябрь, когда было расстреляно 2600 человек, в октябре-декабре—еще 1153 человека. Существует мнение, что эти цифры недостаточно полно отражают истинные масштабы «красного террора». По этой проблеме имеется интересное исследование историка, народного социалиста А. Мельгунова «Красный террор в России. 1918—1920 гг.», впервые увидевшее свет в Берлине в 1921 г. на немецком языке. Написанная на основе газетной хроники того времени, регулярно публиковавшей списки казненных заложников, книга дает объективное представление об этой трагедии.
Нет сомнения, что X. Хасанов хотел подвести обвиняемых к расстрельному постановлению и конфискации их имущества. Последнее выявилось в ходе расследования обстоятельств «дела». Для нарождавшейся комсовбюрократии такого рода конфискации превратились в источник постоянного собственного обогащения.
Иначе говоря, над обвиняемыми нависла серьезная опасность. Главным объектом обвинения был А. Сыдыков. Если принять во внимание его одиозное в глазах большевиков прошлое, то А. Сыдыкова удобнее всех можно было представить в качества организатора «обширного левоэсеровского заговора». Попутно X. Хасанов наверняка хотел избавиться от опасного конкурента в борьбе за власть и влияние на массы, ибо он тоже числился в рядах лидеров. Остальным обвиняемым отводилась роль «винтиков» в заговоре. О том, как в это время фабриковались политические дела, свидетельствует указание члена ВЧК, председателя ЧК Восточного фронта Р. Лациса местным отделам «чрезвычайки» в 1918 г.: «Не ищите в деле обвинительных улик: восстал ли он против Советов с оружием или на словах. Первым долгом вы должны его спросить, к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, какое у него образование и какова его профессия. Вот эти вопросы и должны разделить судьбу обвиняемого». Кыргызские большевики могли не знать этого указания, но оно было воплощено ВЧК в дела, в соответствии с логикой и практикой классовой борьбы.
«...Товарищ Лацис, один из лучших, испытанных коммунистов...», как называл его Ленин, утверждал, что «в момент самой отчаянной классовой борьбы нельзя добиваться вещественных доказательств. Когда класс целиком восстал против класса, тогда самыми ценными сведениями для следствия являются как раз данные о принадлежности (теперешней) к классу, о происхождении...». И хотя Ленин потом эти рассуждения назвал нелепостями, именно такие подходы стали превалировать при проведении партийных чисток, преследовании неугодных и организации политических судилищ 20—50-х годов. Идеологи, как говорил великий гуманист современности А. Д. Сахаров, всегда были мягче, чем исполнители. Последние-то и были истинными хозяевами на местах.
Первая попытка политической дискредитации А. Сыдыкова и левоэсеровского движения в Туркестане