Автобиография Шабдана Джантаева

(Из рукописи неопубликованной книги Н.А.Аристова "Западный Тянь-Шань. Уссуни и кыргызы или кара-киргизы". 4.2. - СПб., 1893.)

... Здесь, для удобства соображения с датами военных действий в Фергане, помещаю я составленную в 1885 году, по моему желанию, автобиографию кара-киргиза рода сарыбагыш войсковаго старшины Шабдана Джантаева, значительную часть которой составляет его участие в этих военных действиях; участие это им наивно преувеличено, тем не менее и эта часть биографии не лишена своего рода интереса.

"В тот год, когда коканский кушбеги, появившись с войском в наших местах, разграбил известнаго в роде бугу Шопака вместе с подвластными ему киргизами, родился я, Шабдан, на Туюк-булуне, близ Кунгей-Аксу, на Иссык-куле, в мае 1840 года. Так как у отца моего от разных жен было много других сыновей, то по достижении пятилетняго возраста, он отдал меня одному бедному человеку, у котораго я получил небрежное воспитание. Девяти лет я опять перешел жить к моему отцу и служил ему три года.

В те времена главным делом и кыргыз, и казаков были набеги и грабежи, и даже влиятельные и богатые кыргызы для приобретения славы занимались ими. Чтобы сделаться известным между кыргызами, я начал участвовать в набегах. Пришлось в первое время перенести много неудач, но я не унывал и не бросал своей дея­тельности. Наконец мне удалось достичь известности не только у кыргызов рода тынай, которые начали выбирать меня своим предводителем во время набегов, но сделался влиятельным и в других родах кыргызов и казаков. Те и другие в это время подчинены были сартам (коканцам), которые не запрещали кыргызам набеги, а напротив доносили своему хану в Кокан с похвалою о предводителях набегов. Бек пишпекский Атабек выб­рал из кыргызов меня и Байсеита Тойчибекова из казаков и отправил нас в Кокан к хану в качестве депутатов. Малля-хан принял нас благосклонно и щедро на градил нас позолоченными саблями, ружьями и другим оружием, а также шелковыми халатами. Он отправил нас обратно со своим военным министром Канаатом который шел с войском против русских. Бой произошел на Узун-агаче, где сарты были разбиты и бежали в Пишпек. Устроив в Пишпеке крепость, Канаат поехал в Ташкент. Меня он взял с собою, Байсеит же пожелал остаться дома. Служил я в Ташкенте при Канаате два года. Он хотел отправить меня беком в Пишпек, но я не пожелал.

В бытность мою при Канаате, царедворцы Малля-хана, родом кипчаки, Алимбек, Кыдыр, Шабдан-ход­жа с пятью товарищами, убили Малля-хана в его спальне, за то, что он поручил Канаату высокий должности. Услышав об этом, Канаат послал в Бухару человека за младшим братом Малля-хана Худояр-ханом и, по при­бытии последняго, провозгласил его ташкентским ханом. Коканцы и кыпчаки возвели на коканский пре­стол Ша-Мурат-хана, сына Сарымсак-хана. По избра­нии хана, коканцы предприняли поход на Ташкент, чтобы взять в плен Худояр-хана и Канаата и предать их казни. Держали они Ташкент в осаде 53 дня и наконец, чтобы ворваться в город, подступили к ташкентским воротам, именуемым Карасарай. Боясь, чтобы кокан­цы не разбили ворота, Канаат дал приказание войскам сделать вылазку и отбить неприятеля. Никто из сартов не решался выйти первым. Тогда я со своим джигитом Баяке влез на стену по лестнице и спрыгнул на землю; сартовские солдаты не отстали от меня, боясь своего хана. За стеной произошел рукопашный бой, пало с обеих сторон много людей, но мы взяли перевес и ко­канцы обратились в бегство. Через десять дней происходило сражение на Шилбинин Иляби, где под моей командой находилось пятьсот пеших воинов, данных мне Канаатом; я напал с ними на одно крыло неприятеля й обратил его в бегство. После этого неприятель отступ пил к Кокану.

За оказанный мною в двух сражениях услуги, Худояр-хан, по представлению Канаата, назначил меня бе­ком в Азрет-Султан (г.Туркестан), когда я возвращусь из отпуска, так как я просился домой. При отъезде моем Худояр-хан поручил мне известить о победе над коканцами всех беков в восточных городах, принадлежащих Ташкенту, и манапов кыргызов и казаков. В Пишпеке я узнал, что [ген.] Колпаковский взял уже Мерке [?] и что наши кара-киргизы, во главе которых был мой отец, отложились от сартов и подчинились русским. Рахматулла, бек пишпекский, будучи зол на меня за отца, велел джигита моего Баяке высечь розгами, дал ему сто ударов и обоих нас посадил в зиндан. Нам однако удалось бежать из тюрьмы, и мы прибыли домой. Рахматулла потом присылал Доссарыка, своего человека, передать мне, что хочет со мною мириться, но я, помня его обиды, убил посланнаго и разошелся таким образом с сартами, передавшись окончательно русским. Вскоре Колпаковский взял и Пишпек.

Через некоторое время, услышав, что родственника нашего Сарымсака, рода багыш, осаждают сарты и хотят его разграбить, я собрал отряд кыргызов и пошел освобождать его. Мне удалось нанести сартам поражение, при чем два их предводителя Пасим-кулак и Алишир были убиты: первый мною, а второй джигитом моим Баяке.

Возвратившись через год домой, я вскоре, с сорока джигитами, предпринял набег на калмыков, обитавших на Суашу, на Кульджинской стороне Текеса. Хотя набег наш был удачен и мы забрали много лошадей, но времена были уже не те: мы должны были, по приказанию Колпаковского, возвратить отбитый скот кал­мыкам.

Когда назначен был к нам начальником уезда Заг­ряжский и отправился он по родам кыргызов переписы­вать их, то на Тогуз-Торау напал на него кыргыз Осман со своими людьми и взял в плен многих его джигитов, сам же Загряжский спасся в ближайшем лесу. Услышав о нападении Османа на уезднаго начальника, я собрал 200 кыргызов и устремился на Османа; потеряв в бою двух джигитов и убитых подо мною двух лошадей, я освободил уезднаго начальника с его джигитами. За это я получил от русских золотую медаль с почетным халатом второй степени.

[В 1875 году] когда я находился с сорока джигитами на границе сартовских [коканских] и русских владений, при сотне казаков [барона] Штакельберга, за мною послал ген. Кауфман, чтобы отправить за кипчакским ханом Автобачи, который бежал после взятия Махрама. Я поехал с своими джигитами на зов Кауфмана по направлению к Андижану [с Нарына, где находилась сотня бар. Штакельберга ]. Когда мы доехали до Сузака, то услышали, что Пулат-хан загородил нам дорогу с селения Аим-кишлак, по сю сторону Андижана. Посланнаго мною к Кауфману джигита перехватили и по­весили. Пробиться не было возможности, и мы должны были дождаться Штакельберга; соединившись с его сотнею, повернули к Намангану, так как услышали, что Кауфман ушел туда. Около городков Батакара и Спискена Пулат-хан опять загородил нам дорогу, но был dtm бит. Мне удалось при этом с двумя джигитами вогнать в городския ворота до тысячи неприятеля. На другой день я с десятью джигитами обратил в бегство пятьсот человек, чему свидетелями были Штакельберг и [казачий офицер] Дубровин. Отбив неприятеля, мы проехали к Кауфману в Наманган. Отсюда отправились с Кауфма­ном к Андижану, который в это время осаждал Скобе­лев. Взять Андижан ему не удалось и он, преследуемый неприятелем, встретился с Кауфманом на Джанабате. Вечером, заметив около 200 чел. неприятеля по ту сторону р.Сары-Дарьи, Скобелев, Штакельберг, я и еще трое казаков переправились через реку и обратили неприятеля в бегство.

В Намангане, по ходатайству офицеров, Кауфман дал мне с восемью товарищами по георгиевскому кресту, за нашу службу при Батакаре и Спискене. Из На­мангана я сопровождал Кауфмана со своими джигитами в Ходжент, где получил от него 300 рублей денег и почетный халат, а также все мои джигиты одарены почетными халатами, что в сложности составит 1 т. руб. Из Ходжента я отпросился у Кауфмана домой, где и прожил около года.

Алайский поход против Абдуллабека

Через год Скобелев предпринял алайский поход против Абдуллабека. По незнанию местности, русским, во время завоевания коканского края нельзя было обойтись без помощи джигитов. Скобелев взял 25 джигитов из аргынов, но они все были перерезаны Абдуллаханом, который, заманив их и истребив, загородил русским войскам дорогу. Лишившись таким образом всех джигитов, Скобелев призвал меня. Собрал я опять сорок джигитов, в том числе и прибыл к Скобелеву в Ош. Отсюда на другой день двинулись по ущелью Шут, которое впятеро страшнее буамскаго. На противополож­ном выходе из этаго ущелья находилось войско Абдул­ла-бека. По приходе к ущелью, Скобелев взял у меня 20 джигитов: 10 послал за Штакельбергом в Кызыл-курган, а 10 отправил в ущелье для разведки о неприятеле. Когда мы вошли в ущелье, Скобелев послал меня с 20 джигитами вперед. Выезжая из ущелья, я увидел, что Абдулла-бек бежал, оставив свою мать, жен, детей и народ.

Послал я одного джигита донести об этом Ско­белеву и получил от него приказание сделать набеги на ближайшие аулы. Сделав несколько набегов, я взял в плен около 40 человек, много скота и имущества.

Скобелев предложил нам взять все отнятое у неприятеля, ноя отказался и сказал, что "пришел служить русским, а не грабить". Тут Скобелев сделал представление о награждении меня чином. Отдохнув три дня, двинулись мы к Кызыл-кургану, чрез селение Гульчу. Из Кызыл-Кургана Скобелев послал меня с 21 джигитом к Абдулла-беку для переговоров. Когда я прибыл к Кызыл-арту, где находился Абдулла-бек, то последний бежал с народом своим к Авганистану, боясь, что я его предам русским. Мне не хотелось вернуться к Скобелеву ни с чем, поэтому я отправился за Абдулла-беком в погоню. Захватить его я не мог, но пленил у него 8 человек и захватил одно знамя, которое передел князю Витгенштейну, нагнавшему меня с двумя сотнями казаков. Сюда же подошел и Скобелев с пехотою. Он дал моим джигитам 30 берданок, 6 револьверов и велел мне догнать Абдулла-бека. Он послал с нами, по моей просьбе, [ка­питана] Куропаткина. Гнались мы за Абдулла-беком двои сутки до Каракола, где к нам присоединился князь Вит­генштейн. Отдохнули здесь и двинулись дальше, но не могли догнать Абдулла-бека и с Таш-кургана возврати­лись к Скобелеву. С ним мы отправились вниз [по Кы­зыл-су] по направлению к Каратегину. Когда мы доехали до Карамука, составлявшаго границу каратегинцев,

Скобелев остановился и отправил меня с 18 джигитами послом к шаху каратегинскому, для переговоров о границе. Шах принял меня и отпустил со мною к Скобе­леву своего младшего брата, с которым Скобелев провел границу между владениями русских и каратегинцев.

Отсюда мы двинулись к Кокану. Узнав на пути, что против русских возмутились кочевые роды в окрестно­стях Кокана — нойгуты [?], джаукесек, дулат, бостон, найман и др., Скобелев с перевала Кара-казыка, послал усмирить их князя Витгенштейна с двумя сотнями казаков и меня с джигитами. Мы поручение исполнили и взяли большую добычу. При стычке были ранены кн. Витгенштейн, [подпол.] Церпицкий, я и еще один офицер, фамилию котораго теперь не помню. Сдав свою добычу в Кокане, я явился к Кауфману и получил от него 2 т.р. и почетный халат, каковыми были награждены и все джигиты. Из Кокана Кауфман и Скобелев поехали в Гульчу. Возвратившись отсюда в Ош, услыхал, что между кочевниками в окрестностях Джалал-абада поднялся вождь Джатым-хан, собирающийся воевать. Кауфман послал на него Скобелева с сотнею казаков. По приказанию Скобелева я выехал с своими 8 джигитами вперед и разбил войско Джатым-хана, взял у него 20 чел. и одно знамя, которое поднес к подъехавшему в это время Скобелеву.

За службу мою Скобелев представил меня к чину войсковаго старшины. Но Кауфман не согласился, потому что я неграмотный. Он советовал мне поучиться грамоте и обещал, что тогда он постарается выхлопотать мне этот чин. В Намангане я получил от Кауфма­на 2 т. р. и все мы по халату, после чего отправились домой, и где Кауфман выслал мне по почте еще 1.600 р., так как в походах алайском и коканском я содержал джигитов на свой счет.

Прожив год дома, я отправился на Атбашу против китайцев, в отряде [полковника] Гринвальда. Зимою вернулся домой и получил за этот поход золотую медаль. Летом следующаго года я посылал племянника с 15 джигитами на Атбашу же с отрядом [полк.] Щерба­кова. В оба похода джигиты содержались на мой счет.

В следующем [1880] году снова выставлялся на Ат­башу отряд под начальством [полк.] Принца; при нем находился и я с 100 джигитами, по приказанию Кауф­мана. В этом походе я и джигиты получали содержание и жалованье из казны, как казаки.

В 1883 году я был назначен ген.Колпаковским пред­ставителем от кыргызов и казаков на коронацию Государя Императора и получил чин войсковаго старшины. За то, что Колпаковский не забыл моих заслуг, приношу ему глубокую благодарность.

Наград от русских я получал без счету. Кроме выше­упомянутых, я получил еще от Колпаковскаго почетный халат первой степени и красный крест за пожерт­вования лошадьми в турецкую войну.

Архив геогр. о-ва России. Разряд 65. Инв. № П. С.581-586.

Просьба Шабдана Джантаева об освобождении из заключения молдо Мамырбая Куатбекова